тетушка? Но раз Алевтине Николаевне нравится, то Кате несложно подыграть. Потом мысли переключились на Андрея и только после — на вновь прибывших. Так девушка промучилась долгое время. В итоге, не выдержав, натянула одеяло на голову и принялась считать овец, пока ее не сморил сон.
Проснулась баронесса с рассветом, стоило услышать, как внизу загремели ведрами. Вскоре тихо открылась дверь, и в спальню зашла Клавдия. Служанка налила из одного кувшина в тазик холодной воды, а кувшин с горячей поставила рядом. Она даже не замечала, что хозяйка наблюдает за ней. Только обернувшись, увидела, что Катя не спит. Удивленный взгляд Клавдии рассмешил Катерину, а женщина всплеснула руками.
— Что так рано, барышня?
— Не спится. Подай, пожалуйста, одежду.
Быстро умывшись принесенной водой и, за неимением душа, обтерев тело мокрой тряпкой, Катя вскоре была готова к трудовым свершениям. Клавдия помогла хозяйке надеть голубое платье, недавно перешитое из найденных на чердаке.
— Надо вам обновить гардероб, барышня, — покачала головой служанка. — В сундуке еще есть платья, но все же требуется что-то новенькое, модное. Тем более вам на выходных встречаться с дворянским обществом.
— Захар сказал? — усмехнулась Катерина.
Клавдия засмущалась.
— Вы не подумайте барышня, что он всем рассказывает! Только мне, и то редко.
— Так у вас роман? — поинтересовалась баронесса, видя смущение служанки.
— Я не понимаю, барышня, — та удивленно посмотрела на хозяйку, а Катерина мысленно обругала себя, что опять ляпнула, не подумав.
— Захар ухаживает за тобой? — быстро исправилась она.
— Да, барышня, уже давно. Только вот предложить выйти за него замуж никак не решится, — зарделась Клавдия.
— Разберемся, не переживай. Узнаю я, что останавливает моего помощника, — пообещала Катя и спустилась на кухню.
Сегодня здесь стояла тишина: бабушка Полина отправила всех девушек за ягодами. Лакомства для продажи приготовили достаточно, поэтому баронесса разрешила им пойти домой и помочь родителям.
Быстро перекусив, Катерина вышла во двор. Увидев хозяйку, стоящие рядом с телегами вольнонаемные поклонились.
— Вижу, вы уже на ногах, — улыбнулась им Катя. — Тогда прошу по одному заходить в мой кабинет. Аким сказал, что среди вас есть тот, кто занимается глиной. Вот с него и начнем.
Баронесса поднялась в кабинет, и вскоре туда зашел один из новоприбывших мужчин.
— Я горшечник Богдан, барыня, — представился он, остановившись возле двери и растерянно оглядываясь.
— Приятно познакомиться, Богдан. Не стесняйся, садись, — девушка указала на стул, — и рассказывай. Мне надо знать, что ты умеешь, какие инструменты привез с собой, сможешь ли изготовить то, о чем я попрошу.
— Все, барышня, зависит от глины. Аким сказал, она у вас есть, но надо самому посмотреть, — смущенно начал гончар. — Для посуды нужна осадочная глина с небольшим добавлением песка, ни в коем случае нельзя допустить примесь извести. Опять же, требуется выяснить жирность, клейкость, вязкость. Для того чтобы выбрать нужную, надо походить, присмотреться, — когда он рассуждал о глине, глаза его светились от возбуждения. Он говорил так, словно вел речь о своем ребенке. Вот что значит любимая работа!
— А что с инструментами? — улыбнулась Катя. Ремесленник уже ей нравился.
— Да какие там инструменты! Кружало* и скрепки есть, а печь для обжига я сам построю. Там, — он махнул рукой куда-то в сторону, — у меня была хорошая гончарная печь, хоть и маленькая, но очень удобная. Мне схему дал купец, приехавший издалека. Заболел он — то ли климат не подошел, то ли еще что-то приключилось, — а моя Лучезара поставила его на ноги. Перед отъездом я собственными руками печку уничтожил.
— Стоп. То есть жена у тебя лекарь?
— Нет, барыня, травница. Но многое знает моя ненаглядная, всех лечит.
— Ладно, с ней я позже поговорю. Скажи, Богдан, ты останешься здесь или же дом возьмете в Полесье? Только учти — разговор у нас с тобой еще не окончен. У меня много вопросов осталось.
— Я посоветуюсь с женой и скажу вам, что мы решим.
— Хорошо. Зови следующего.
*Кружало — вертящийся гончарный круг.
Глава 30
Беседа с остальными мужчинами прошла так же плодотворно. Оба оказались строителями, именно о них и говорил охранник. А Трифон, друг Акима, не просто разбирался в строительстве, он клал теплушки. Катерина считала это подарком судьбы. Она уже от руки нарисовала русскую печь, но одно дело нарисовать, а другое — построить. Теперь же птица удачи сама попалась ей в руки.
Второй строитель, Фрол, был дальним родственником Трифона. Как только он узнал, что родич собирается менять место жительства, тоже попросился ехать с ними.
Все прибывшие в один голос заявляли, что природа здесь не сильно отличается от тех мест, где они проживали, разве только немного холоднее. Зато земля, на первый взгляд, более плодородная — жирная, словно маслице.
Баронесса как раз закончила беседу с Фролом, когда в кабинет заглянул Богдан и сообщил, что они с Лучезарой решили остаться жить в поместье. Катя велела им располагаться во флигеле, и гончар ушел освобождать телегу от вещей. Его кружало планировалось пока установить под навес, соединяющий баню с домом.
Внезапно через открытое окно Катерина услышала ругань, вышла во двор и увидела занимательную картину.
Гончар размахивал лаптем и громко ругался. Рядом стоящие мужчины, схватившись за животы, хохотали, а женщины смялись, прикрывшись ладонями.
— Что случилось, Богдан? — поинтересовалась хозяйка поместья.
— Барыня, сил моих больше нет! — снова взмахнул лаптем мужчина. — Опять девушки гадали! Где ни проеду, всегда так: умудряются подкладывать в повозку с горшками обувку с правой ноги, а потом смотрят, куда я поеду. А сколько женщины подсовывали деталей ткацкого станка, полагая, что волки перестанут бродить вокруг их поселения, — не перечесть! Творец миловал, хоть не подложили на этот раз вещь больного лихорадкой! — горшечник покраснел от негодования, в то же время выглядел растерянно и беспомощно.
— А для чего лапоть подкладывать? — удивилась баронесса.
— Считается, что именно с той стороны, куда телега с лаптем уедет, следует ждать сватов, — улыбнулась Лучезара и, подойдя к мужу, погладила его по спине. — Успокойся, сердце мое. Не обижайся на глупых девиц, они боятся остаться старыми девами, вот и пытаются пригнать к себе счастье.
Богдан откинул лапоть и, поворчав для вида, пошел дальше переносить вещи. Остальные приезжие принялись выводить
