Я на цыпочках прохожу мимо нескольких комнат, на всякий случай заглядывая в каждую, и в итоге мы находим лестницу, совсем неприметную в тенистой нише. Мы с Кэри не теряем времени и ступаем в радушную тьму.
Но вдруг я замираю на месте – из коридора, откуда мы только вышли, доносится шорох. Моё сердце готово выпрыгнуть из груди. Нас уже обнаружили? Я тщательно укрывала нас тенями, но, возможно, Перла и Ной наткнулись на стражников. Я прикладываю палец к губам и заглядываю за угол.
И тут же прячусь обратно.
Я тащу Кэри вниз по лестнице, отчаянно стремясь оказаться как можно дальше от коридора, словно за нами полыхает пожар.
Потому что я увидела знакомое грязно-белое платье Симоны. В Циннии я хочу с ней встречаться в последнюю очередь. Должно быть, леди Эшлинг отозвала её с поиска одарённых после того как поймала Лукаса и Дару, иначе, я уверена, Симона бы до сих пор бродила по лесам Париллы и Аббачо.
Мне совсем не нравится, что вместо этого она слоняется по особняку.
На площадке я останавливаюсь и прислушиваюсь, не преследуют ли нас шаги на узкой лестнице. Всё тихо, и на мгновение я даже чувствую себя в безопасности – здесь, в окружении теней и компании друга. Почти как в старые дни с Дарой.
С Дарой, которая заключена где-то в стенах особняка.
Чувство защищённости уносится как с порывом ветра.
– Что ты видела? – шёпотом спрашивает меня Кэри.
– Нечто опасное, – говорю я, и это единственный ответ, который я готова дать сейчас. – Мы не должны попасться на глаза этому человеку, если хотим осуществить наш план.
Вместе с Кэри мы сначала проверяем коридор справа от нас. Он заканчивается тупиком и запертой дверью. Понимая, что здесь мы не пройдём, я поворачиваюсь, но Кэри берёт меня за руку.
– Я всегда терпеть не могла запертых дверей, – говорит она и, вытащив из волос шпильку, вставляет её в замок и вертит ею внутри, наклонившись ухом к самой двери, пока не раздаётся тихий щелчок. Я резко втягиваю в себя воздух, молясь, чтобы рядом не было никого, кто мог бы нас услышать. Но удача на нашей стороне: никакие стражники не появляются, чтобы схватить нас. Кэри приоткрывает дверь.
Поначалу кажется, что перед нами обычная гостиная с диваном и плюшевым креслом рядом с низким столиком. Но, приглядевшись, я вижу, что по стенам стоят длинные клетки с железными прутьями. В каждой стоит койка, на которой кто-то спит под одеялом. Это определённо не гостиная – это тюрьма.
Кэри хмурится:
– Это самая странная тюрьма, какую я когда-либо видела.
Я пожимаю плечами:
– Может, леди Эшлинг нравится допрашивать людей в изящной обстановке?
– Или ей нравится контраст, когда она сидит вон в том удобном кресле, а тем, кто в клетках, сидеть очень неудобно.
– В любом случае, нужно их освободить. Каждый узник леди Эшлинг – наш друг.
Как только эти слова срываются с моего языка, я понимаю, насколько наивно они прозвучали. Симона тоже узница леди Эшлинг. И тот мальчик, и все остальные пустышки, которых она теперь контролирует, тоже.
– Но давай будем осторожными. Не выходи из моих теней.
Мы приоткрываем дверь чуть шире, чтобы можно было войти. У меня дрожат руки, когда мы подходим к ближайшей клетке. В комнате темно, на столе в центре горит единственная лампа. Повсюду тени, но мне они знакомы и понятны как мои собственные руки. Когда мы приближаемся к клетке, человек внутри перекатывается на другой бок, бормоча во сне. Волосы падают с его лица, и я резко останавливаюсь.
Это Миранда. Её тёмные волосы, обычно заплетённые сзади в косу, сейчас распущены, но я всё равно узнаю их. Её лицо измождённое и бледное, под глазами залегли тёмные круги, но ошибки быть не может – это она. Человек, спящий рядом, должно быть, Альфред.
В этот миг я должна была бы испытывать радость. В конце концов, мы нашли их. Но я чувствую только тошноту.
– Миранда! – шепчет Кэри сбоку от меня. Та открывает глаза. В эту секунду сильнейший страх вгрызается мне в сердце. У неё ненормальные глаза. Совсем ненормальные. Я пячусь назад, увлекая за собой Кэри, когда Миранда садится прямо.
Её глаза абсолютно чёрные, без белков и радужки.
На неё наложили какие-то чары. Я не знаю, что это за магия и какой сигнал она может подать леди Эшлинг, но я не хочу здесь задерживаться и выяснять подробности.
Кэри пытается отцепиться от меня:
– Что с тобой?!
– Посмотри на её глаза. Нам нельзя здесь оставаться. Нужно вернуться с Ноем, чтобы он снял чары.
Оттого что мы потерпели неудачу, меня охватывает печальное щемящее чувство. На этот раз Кэри не сопротивляется, и я выпихиваю её из комнаты. На лестнице над нами раздаются шаги, и страх снова вспыхивает во мне. Мы бросаемся в левый коридор и проверяем каждую дверь. Как только одна поддаётся, я проскальзываю внутрь, Кэри за мной. Перед тем как закрыть дверь, я успеваю заметить тёмно-зелёный плащ, метнувшийся с лестничной площадки в другой коридор.
Вместе с Кэри мы, дрожа, садимся на корточки в углу у двери. Только когда шаги поднимаются обратно по лестнице, я выдыхаю. Кэри не говорит ни слова, но её глаза, так же, как и мои, округлились от страха.
Теперь, когда шаги стихли и мои глаза привыкли к темноте, я оглядываюсь. Это крошечная комната, обставленная наиболее скромно в этом доме. У стены притулилась маленькая кровать с простым серым покрывалом. Под потолком крошечное окно. Мы не дотянемся до него, даже если заберёмся на кровать, отсюда нам не сбежать. У противоположной стены стоит шкаф, откуда выглядывает клочок воздушной белой ткани.
Почему-то эта ткань кажется очень знакомой. Когда я поднимаюсь на ноги, Кэри смотрит на меня удивлённо, но ничего не говорит. Я открываю дверцу шкафа – и дыхание замирает у меня в груди. Весь шкаф забит белыми воздушными платьями разной степени загрязнённости и изношенности.
Это те самые платья, которые всегда носит Симона. Это её комната.
Глава двадцать седьмая
Хотя мозг твердит мне, что нужно испугаться, любопытство побеждает. Я продолжаю осматривать комнату Симоны. Я провожу рукой под матрасом – именно там я бы прятала что-то важное – и, нащупав что-то тонкое и шершавое, осторожно вытаскиваю это.
Под матрасом лежал листок бумаги – судя по сгибам, его складывали и разворачивали много раз. Я разворачиваю его осторожно, чтобы не порвать.
Весь лист исписан коротким, многократно повторяющимся списком имён и мест.
Симона Казарес.
Парилла, Деревня Рен.
Виктор и Романа Казарес.
Виолетта Казарес. Джозеф Казарес.
Печаль наполняет меня, я сворачиваю листок и кладу его обратно под матрас. Должно быть, это главное, что было в прежней жизни Симоны – или, по крайней мере, то, что осталось в её памяти. Она писала список снова и снова, чтобы словно отпечатать его в своём сознании. Что леди Эшлинг с ней сделала, если Симоне стало это необходимым? Это побочный эффект её магии или к этому приложил руку похититель памяти, которого мы видели? Меня пробирает дрожь. Хотя я не скучаю по своим родителям так, как, наверное, должна бы, я ни за что на свете не хотела бы совсем их забыть. Нравится мне это или нет, но они повлияли на то, кем я в итоге стала, как и на мою магию теней.
