личным врагом. За его голову была обещана награда в 250 тысяч марок – это когда за тысячу автомобиль можно было купить. Потому что, как только немецкие солдаты, поймав радиоволну, слышали сокрушительный дикторский голос, они, обливаясь слезами, бежали звонить маме в Дюссельдорф. Левитан: «Сегодня… 16 сентября 1943 года… Советские войска… штурмом овладели важным портом… Новороссийск!» И салют в Москве, 12 залпов из 124 орудий. Грохот такой стоял – земля в Берлине дрожала. А фашисты все телефоны обрывают: «Мамочка, забери меня отсюда, здесь холодно, нет диснеевских мультиков, а ещё Кайда больно дерётся». Вот тебе, пожалуйста, как раз подошли, памятник «Матрос с гранатой».
– Лицо узнаешь? – спросил Фёдор.
– Сложно сказать.
– Ты заметила, что то же лицо у памятника «Неизвестному матросу»?
– Да… Они похожи.
– Это Владимир Кайда – его при жизни скульпторы в двух памятниках увековечили. Во время войны рукопашные бои были не редкостью, а благодаря росту и богатырской силе он в схватках, как цыплят, вооружённых фрицев душил голыми руками. Железными кулаками укладывая фашистскую сволочь спать вечным сном на перину чернозёма, он иногда забывал достать кортик из бушлата. Фюрер даже издал Указ: «Солдату Третьего рейха за смерть Кайды дарую урочище Широкая балка». Но не тут-то было… Немцы, видевшие на горизонте двухметровую фигуру с закусанной в зубах от ярости лентой бескозырки, в ужасе бросали автоматы и врассыпную, как зайцы, бежали с поля боя. Последний раз вообще полевую кухню оставили.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Это мой город, детка. Я чувствую его дыхание. Я слышу ритм ночных улиц. Я знаю его людей… Понимаешь, о чём я? – с надменным видом знатока жизни поделился опытом Фёдор.
– Я ещё записала Останкинскую башню, МХАТ и Кремлёвский дворец.
– Да… Чувствую, нам эта поездочка дороже Бангкока выйдет.
– Ничего не поделаешь, духовное богатство бесценно… Для всего остального есть банковская карта. Куда ты меня привёл?
– Я на днях у знакомых флешку забыл, надо забрать.
– Ой, неудобно, давай я внизу подожду, – застеснялась Эля.
– Да ну, брось ты, что за глупости? Заберём флешку и дальше пойдём, – настоял молодой человек.
Фёдор позвонил. Дверь открыла взрослая женщина в домашнем халате. В руке она держала телефон. По телевизору шло выступление Владимира Винокура. Гудела кухонная вытяжка, вкусный запах блинов доносился до прихожей.
– Здравствуй, любимая мамочка! Это Эллочка! Мы знакомы с четверга, решили ехать в романтическое путешествие в Москву, жить скорей всего будем у меня, так что благословите нас поскорее, займите тридцать тысяч на поездочку и верните флешку!
РОДНОЙ ОФИС
31 мая 2007 года
Беспечный розовый вечер опускался на улицы майского города. Растянувшаяся от горизонта до горизонта анаконда из тысяч автомобилей рычала, тарахтела и поднимала в атмосферу кубометры отравленного дыма. Она гудела и возмущалась, требуя от светофора срочно зажечь зелёный, но всё было тщетно. Утомленный город был связан и обездвижен цепью металлических кузовов. Его кровеносная система на пару часов застыла в удушающих объятьях стального хищника.
Торопиться уже было некуда, но, несмотря на это, умудрённые жизнью работники в спешке бросали офисы и по одному разбегались к спасительным очагам. Саркастическую улыбку вызывали аккуратно, почти бесшумно щёлкающие по соседству дверные замки. Жужжание выключаемых компьютеров сменялось неестественной тишиной. Гремящая оцинкованными вёдрами уборщица напоминала школьную техничку, приводившую в действие благословенный звонок, извещающий об окончании урока. Из особо счастливых квартир сквозь тюль кухонных окон уже пробивался свет. Пленники кабинетов, которым в этот день удача не так широко улыбнулась, зажигали настольные лампы, включали музыку и заваривали бодрящие напитки.
Но сумерки, медленно окутывающие город, от этого не становились менее прекрасными.
Фёдор перешагнул порог здания муниципального Земельного комитета. Здесь всё было знакомо: ступеньки лестницы, побитые временем перила и тот же манящий вид воли за немытыми стёклами. За полгода поменялся только состав команды, обновленный очередной бездумной оптимизацией.
– О-о-о! Вот это встреча… Дорогие друзья и те, кто не ставит свои «балалайки» на беззвучный режим. Посмотрите, кто к нам пришёл! – радостно воскликнул Саныч.
Старые знакомые обнялись, после чего бывший шеф, скрипнув дверью сейфа, извлёк из него чёрную плоскую коробку от DVD-диска. Её украшала белая, нарисованная от руки замазкой, буква «Ф».
– Эти стены помнят ваши триумфальные победы во славу муниципальной казны, – начал веселить вымотанных за день коллег начальник, – и публикацию ваших дел в правовой системе, и безумный выигрыш трёх миллионов у «Паука».
– И торжественное рукопожатие председателя Комитета после этого, – продолжил Фёдор.
– На премию намекаете? Зачем вам премия? На всякие ведь пакости изведёте… Я вас знаю, – лукаво прищурившись, погрозило пальцем старшее поколение.
– Так точно! Нам хлеба не надо – работу давай! – согласился гость.
Заварив в кружках кофе, молодые люди выдвинулись в курилку.
– Кафетерий «У дяди Тамаза», – шёпотом сказал Саныч, – передал нам с вами одну забавную киноленту. Я уже посмотрел, теперь вам рекомендую. Производство «Грузия-фильм».
– О! Динамичные грузинские короткометражки! Обожаю убирать квартиру под задорную музыку… Хорошенько, правда, ребята припозднились с премьерным показом, на полгодика… Но и на этом спасибо.
– Ну… Талантливая картина должна на полке полежать, попылиться, пройти цензуру. Так же? Лучше поздно, чем никогда.
– И ни с кем! – подтвердил Фёдор.
– Оцените замысел режиссёра, думаю, вам особенно понравится тридцатая минута.
– Мне как раз этой минуты и не хватало, ибо мамане долг торчу.
Саныч протянул собеседнику открытую пачку сигарет.
– Ни в коем случае!.. Три месяца как в завязке. Даже не соблазняй. Хотя во сне курю.
– Я тебя зачем позвал? Первое – кинопросмотр, а второе – Пушкина перевели на зама в правовой департамент, он меня за собой подтягивает.
На следующей неделе я вступаю, не поверишь, в должность начальника правовой службы. Тебе предлагаю должность ведущего специалиста, поехали.
– А зарплата какая?
– Причём тут зарплата? Кто там за зарплату работает?
– Не хочу вас обидеть своим отказом, но душа не лежит.
– Брось… Повалял дурака на своём заводе и хватит. Долго на одно жалование собираешься существовать?
– А риск?
– А где ты видел доходное место без риска?
– Я после вчерашнего допроса ещё не отошёл.
– Первый раз, что ли? – засмеялся Саныч, – «О сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух»57! Два раза такие вещи не предлагают. Ты хорошо подумал?
– Может быть, в будущем я пожалею об этом, но сейчас я не готов оставить отдел охраны труда во имя защиты интересов законной власти, законно избранной народом.
– Защиты, надо сказать, от народа, с его «ненасытными» аппетитами!
– Да… Граждане вообще «неблагодарная» публика.
– Им и песка в песочницу насыпали,
