темные узкие улочки Нижнего города.
- Если стражники обнаружат твое исчезновение, они поднимут тревогу. - Его сестра задыхалась, пока они бежали. А если они поймают тебя снова, то бросят обратно в эту дыру и переломают все кости по дороге.
Хуэй чувствовал себя как в бреду от своего неожиданного побега из бездны отчаяния на край свободы. Когда они проходили мимо кузнечной мастерской, от которой все еще несло серой, он схватил Ипвет и потянул ее к себе.
- Зачем ты это делаешь? - спросил он.
- Ты мой брат. Я не могла стоять в стороне и смотреть, как ты умираешь.
- Но ты же слышала, что сказал Кен...
Ипвет покачала головой и отвела взгляд.
- Ты знаешь, что это была ложь, - настаивал Хуэй.
- Я не знаю, гиксос ты или нет, и мне все равно. Что я действительно знаю, так это то, что я сказала перед судом старейшин. Я все время вижу в тебе отца, вижу доброту и благородство. Я знаю, что ты не смог бы убить его так же, как не смог бы убить меня.
Ее трясло, и Хуэй проклинал себя за то, что не понял, какие страхи она преодолела, чтобы помочь ему.
- Ты рисковала всем, - сказал он. - Если бы тебя поймали, ты бы оказалась в Колодце вместе со мной. Тебе бы, по крайней мере, отрезали нос. Господин Бакари не в настроении прощать.
Ипвет вздохнула. - Я не могла поступить иначе. Беспокойство исчезло с ее лица, когда она посмотрела на него, и она выдавила слабую улыбку. - Все те времена, когда я дразнила тебя. Подставляла тебе подножку на глазах у твоих друзей, выкручивала тебе ухо, пока ты не взвыл. Там всегда была любовь, но я поняла, насколько сильно, только когда услышала приговор сегодня. Брат... Хуэй... Когда ты пойдешь по самой темной дороге, я последую за тобой. У меня нет выбора.
Хуэй сморгнул слезу. - Но я не могу остаться.
- Я знаю.
- Я не могу защитить тебя.
- Я выносливый цветок. Я цвету даже в самой жаркой и сухой пустыне.
- Ты не понимаешь, - настаивал он. - Когда наступит рассвет и придет время моего наказания, и они обнаружат, что меня нет, Бакари потребует расследования. Он не сдастся, зная, что человек, который мог его убить, сбежал. Они арестуют всех, кто помогал мне, а ты выступила перед судом...
- Не волнуйся! Я выживу. Теперь ты должен позаботиться о себе. Убирайся как можно дальше от Лахуна. Начни новую жизнь, и сделай это быстро. Они будут охотиться за тобой, как за собакой, ты же знаешь.
Хуэй огляделся вокруг. Несколько ламп мерцали, но никакого движения не было. Единственным звуком был ветер, гуляющий среди домов. Он схватил Ипвет за плечи.
- Ты не должна доверять своей матери.
- Нашей матери.
- "Моей больше нет. Моя мать умерла и ходит с моим отцом в загробном мире. Исетнофрет мне не родня.
- То, что ты сказал суду... Ты веришь, что мать отравила отца? - спросила Ипвет.
- Она сама мне сказала, когда навестила меня в Колодце.
Ипвет склонила голову, и Хуэй почувствовал укол сожаления о том, что причинил ей боль.
- Исетнофрет никогда не простит тебе того, что ты сказала в суде. Она навлечет на тебя несчастье. Если не сегодня, то на следующий день, или когда она будет готова причинить тебе наибольший вред.- Хуэй почувствовал тошноту в животе.
- Что с нами будет, Хуэй? - спросила она.
- Пойдем со мной, - взмолился он. - Мы вместе найдем новую жизнь.
Ипвет покачала головой. - Моя жизнь здесь, брат. Это все, что я когда-либо знала. Мои друзья, наш дом... Что бы со мной ни случилось, это произойдет здесь.
- Тогда я вернусь, чтобы помочь тебе, когда смогу.
Притянув ее к себе, Хуэй крепко обнял ее, как когда-то она обнимала его и вытирала его слезы, когда хулиганы избили его и разбили ему губу.
- Кену тоже не доверяй... - начал он.
- Я буду доверять себе, вот и все.
- Хорошо. Я буду думать о тебе каждый день и буду скучать по тебе всем сердцем.
Ипвет разорвала объятия, вытирая слезы с глаз.
- Что нужно, чтобы спасти твою жизнь, брат? Пинка под зад, как я давала тебе, когда ты был мальчиком? Беги! Беги так быстро, как только позволят тебе ноги, и не оглядывайся назад.
Она на мгновение встретилась с ним взглядом, затем поцеловала его в щеку и отвернулась. Хуэй смотрел ей вслед, пока она не скрылась в тени, и слушал ее шаги, пока они тоже не исчезли.
Только тогда он повернулся и поплелся по улице к воротам, свободный, но в то же время потерянный и одинокий, не имея ничего из своей прежней жизни, что можно было бы назвать своим.
***
Сигнал тревоги разнесся по спящему городу задолго до того, как Хуэй добрался до стен. Хриплый голос, полный паники; сигнал подхватил второй голос, затем еще один. Он представил себе лампу, опущенную в шахту, и шок, когда свет показал, что Колодец пуст. Без сомнения, они поспешили бы в комнату Бакари, чтобы убедиться, что их сбежавший заключенный не пытается отомстить тому, кто вынес приговор.
Это могло бы выиграть ему время.
Хуэй держался лунных теней вдоль домов. Город и так был напряжен из-за надвигающейся угрозы со стороны военного отряда гиксосов. Не потребуется много усилий, чтобы заставить граждан восстать в страхе, и если они подумают, что он предатель, они разорвут его на части. Хотя луна была неполной, она посеребрила улицы, и любое движение было легко заметить.
Вдоль улицы, лежащей перед воротами, тянулся ряд складов, зданий выше, чем однокомнатные лачуги бедняков, и все они отбрасывали большую тень, в которой он мог затеряться.
Крики эхом разносились по наклонным улицам к воротам. Хуэй оглядел широкую улицу, освещенную фонарями вдоль стен. Шлюхи уже давно вернулись в свои постели. Никто больше не двигался среди куч ослиного навоза и груд глиняных кирпичей, которые каменщики использовали для ремонта.
Но Хуэй мог заметить движение
