наагалей и Дейна неожиданно куда-то запропастились, оставив кошку в одиночестве, и заканчивая нынешним моментом.
Через полчаса поисков по всей тайной части дворца Шерр заподозрил, что у Дейны проснулся какой-то забытый всеми дар предков. Может быть, что-то вроде запрещённой ментальной магии. Но связь между близнецами, тем более завязанную так крепко на духовном уровне, это заглушить не смогло. Прислушавшись к интуиции, Шерр решил искать кошку, которая до исчезновения нага и Дейны ходила с этой парочкой. Парень по опыту знал, что избавиться от Госпожи очень сложно.
Увы, со следами кошки он разбирался очень долго и к борделю пришёл, когда наагалей и Дейна уже вываливались из дверей. Пьяные.
В таком состоянии сестру Шерр никогда не видел.
Но она была так похожа на себя прежнюю.
Радостная, такая весёлая и добродушная. Глаза искрятся, в них нет страха и недоверия. Солнечная, сильная – его обожаемая сестричка Дейна, которая была готова сходить с ним и в лес, и на кладбище, и в монастырь девок попугать.
Пока он любовался сестрой, парочка немыслимым образом куда-то улизнула. Шерр метался и искал их, пока его самого Госпожа не нашла. И вот рядом с кошкой он наконец-то смог присматривать и не терять из внимания этих пьяниц.
– М-м-м… – мычал сквозь кляп привязанный к столбу сторож оружейной лавки.
Явлению покупателей в столь поздний час он не обрадовался, а наагалей обиделся за холодный приём и в два счёта скрутил и связал детину, пока открывшая дверь Дейна, точнее, взломавшая, хотя сама сестра радостно возвестила: «О, не закрыто!», обозревала развешенные по стенам сокровища.
– Я выбрала!
Дейна с гордостью продемонстрировала тугой дальнобойный арбалет и стрелу. Наагалей оторвался от расписывания стен, и спросил, кивая на стрелу:
– Одну?
– Ну он же один.
В заявлении чувствовалась логика, и нага это устроило.
– Как тебе? – Ссадаши кивнул на размашистую надпись.
«Оплатить обязуется наагариш Делилонис Ошадаран»
– А почему он? – не поняла Дейна.
– Вааш меня убьёт.
– А вы?
– А я вообще не помню, где мой кошель. Подожди, давай возьмём пару горшочков.
Ссадаши сгрёб четыре горшка с дорогущей краской «Стальной лист» и запихнул их в стащенную со стены суму.
– Куда нам?
– Во-о-он туда, – Дейна глазами показала на тёмный палец башни, высящейся над монастырской стеной, и взвела арбалет.
– Нам надо подкрасться неожиданно.
– А мы неожиданно придём, может, даже наступим на него, – хранительница уверенно вскинула на плечо взведённый и заряженный арбалет и схватила наагалея за руку. – Не отставайте.
И шагнула в тень.
– А-а-а-а! – заорал вскочивший Шерр, и здорово струхнувший сторож испуганно уставился на него. – Идиотка! Дура! Полоумная!
Парень в отчаянной надежде уставился на колокольню и едва не зарыдал от облегчения, увидев в арке два силуэта.
– Милая, поднимайся! – кошка зарычала на вцепившегося в её шерсть парня, а затем и вовсе обалдела, когда тот вскочил на её спину и ударил пятками в бока. – Давай, на тебя одна надежда, иначе мы их упустим! Давай-давай!
Дейна вышла из тени на каменную площадку колокольни, вытянула за собой наагалея и осмотрелась.
– Сбежал, скотина, – презрительно выплюнула она.
– Трус, – пренебрежительно отозвался Ссадаши и, выглянув в арку, свесился вниз.
Дейна тоже выглянула, но с другой стороны, и заинтригованно приподняла брови. Через монастырский сад кралась девичья фигурка, судя по белым одеждам, послушница. Она как раз пробиралась через кусты под колокольней, и Дейна её хорошо видела в свете волчьего месяца.
– Эй, милая, – добродушно окликнула она послушницу, – не видела, тут рыжий проходимец не проходил?
Девушка застыла на месте и медленно вскинула голову.
– Кто там? – рядом с Дейной показался наагалей.
Девица обморочно осела в кусты и завизжала.
[1] Народная песня, в которой рассказывается про купца, возвращавшегося с грузом вина по реке Нолин и решившего отпраздновать удачное сватовство. Допились все до духов и богов и умудрились завести корабль в одну из мелких речушек, впадавших в Карийские болота. По слухам, остов того судна всё ещё торчит в болотах и местные духи собираются там и устраивают пьянки. Загулявшие мужики из окрестных деревень неизменно оправдываются перед жёнами, что это духи сманили и едва ли не силком вино в глотку заливали. Но жёны в пьянствующих духов свято верят, а в мужнины байки – нет.
[2] У Богини-Матери нет жриц, только жрецы. Но есть женщины, почитаемые святыми, которые положили свою жизнь на служение богине, и в честь многих из них возводятся женские монастыри.
Глава XII. Свидание, продолжение
Монастырь мгновенно, словно по гулу пожарного колокола, вспыхнул огнями. В окнах заплясали язычки свечек и искристые огоньки светляков. Тяжёлая дверь с грохотом распахнулась, и во двор выскочили высокая, худая и очень костистая женщина со скуластым лицом и гривой чёрных волос и скрюченная бабулечка с острым как арбалетное остриё взглядом. Бабулечка держала в руках метлу, а вот брюнетка сжимала копьё, даже на вид весьма острое.
Парочку на вершине колокольни они приметили сразу. Голосящую девчонку в кустах – чуть позже. Из распахнутых монастырских дверей на улицу высыпались женщины разного возраста, почти все в длинных белых рубашках.
– Мужчины! – с ненавистью выплюнула скуластая брюнетка и покрепче перехватила копьё. – Живо спускайтесь вниз, святотатцы!
Дейна и Ссадаши переглянулись и решили, что надо уважить просьбу хозяев дома. Да и выходить отсюда как-то надо. Тинтари-то всё равно уже смылся.
– Сейчас, милейшая, – отозвалась Дейна, чем привела настоятельницу в ещё большую ярость и замешательство: голос-то у хранительницы был женским.
Парочка исчезла из виду, но их голоса продолжали интригующе звучать.
– О, Дейна, вот дырка!
– Это не дырка, а… – хранительница замешкалась, но всё же нашлась с ответом, – проход. На лестницу.
Дальше, судя по звукам, хохочущие нарушители скатились по ступенькам вниз.
– Наагалей, слезьте с меня, – хихикала Дейна.
– Это ты на мне лежишь, – заливисто хохотал наг.
Их смех возносился вверх по винтовой лестнице на колокольную площадку и собирался гулом под огромной чашей колокола.
– Ху-ху-ху-ху-ху, – жутковато разносилось по монастырскому двору их веселье.
Женщины испуганно прижались друг к другу, но разъярённую настоятельницу и пожилую сторожиху это ничуть не проняло. Бабулька прошлась по кустам рядом с башней и огрела метлой залёгшую там послушницу.
– Чавой тут разлёглась? А ну встала, бесстыдница!
