которого валялась здесь же.
Присаживаюсь на лавочку и приваливаюсь спиной на стену бытовки. Я так устала, но мозг не дает мне отключиться, каждый раз прокручивая сегодняшнюю ситуацию. И чем больше я об этом думаю, тем сильнее во мне растет уверенность, что меня хотели не просто напугать. Меня хотели уничтожить. Что же Анне от меня надо, чем же я ей так мешаю? Неужели решила вернуться к Ядову, а я оказалась такой большой преградой, что она отважилась меня устранить? Сама она это провернуть не смогла бы, значит, у нее есть помощник, или, лучше сказать, подельник. Потому что сегодня она совершила преступление, похитив человека.
Два часа, про которые говорил Петрович, благодаря моим размышлениям пролетают незаметно. И я вскакиваю, когда в мою сторону направляется Петрович и какой-то невысокий щуплый мужичок.
— Петруха, забери деваху, — басит мужчина, кивая в мою сторону. — Подбрось до города.
— Так чего ж не подбросить, — соглашается, как я понимаю, водитель приехавшей машины. — Вот щас разгружусь, и поедем. Я смотрю твои напарники снова ужрались?
— Да ну их, — машет рукой Петрович. — Пусть лучше спят, чем в таком состоянии норовят ко мне под колеса попасть.
Мужики сплевывают и направляются каждый к своей машине. Еще тридцать минут проходит, пока Петруха разгружается. И я, наконец-то покидаю этот смердящий ад.
В город мы въезжаем, когда на небе появляются первые лучи солнца. Ближе всего из моих знакомых в этом районе живет Руслан. Вот к нему я и направляюсь в такой ранний час.
— Ну кто там ломится? — слышу сонный голос Русика после того, как я уже тридцать минут стою возле его дверей и беспрерывно трезвоню в звонок. — Янка? — удивленно смотрит на меня мужчина.
— Что случилось? — спрашивает, когда он более внимательно присматривается ко мне, продрав заспанные глаза, и втягивает в квартиру. — Фу! А воняет от тебя.
— Вот поэтому и приехала душ у тебя принять, — направляюсь в ванную комнату, отодвинув Руслана с дороги. — Дай что-нибудь переодеться.
— Русик, можно телефончик. Ядову позвоню, — говорю я после душа, выпив литр кофе и рассказав о своих приключениях.
Глава 30. Ядов
Сон не идет. Ворочаюсь с одного бока на другой. Голова, как чугунный колокол, гудит, не переставая. Поднимаюсь и иду в сторону комнаты, где сладко спит маленький мальчик Женька. Я тихо открываю дверь и заглядываю, чтобы посмотреть на него. Парнишка спит, разметавшись, но крепко сжимая в руке свой меч. Я подхожу к кровати, поправляю покрывало, пряча свисающую ножку. Вглядываюсь в мягкие черты лица, трогаю темные спутанные волосы. Сейчас, когда первая эйфория от осознания того, что я теперь отец, прошла, непроизвольно закрадываются мысли об исчезновении и внезапном возвращении Анны. Вопрос, “Что же все-таки происходит?”, ввинчивается в мою многострадальную голову. И снова ее внезапный уход поставил меня в ступор. Сказала, что скоро вернется, но ни через час, ни через два этого не случилось. Мне, человеку, не умеющему, вообще обращаться с детьми, пришлось успокаивать сына и укладывать его спать. Понимаю, что получилось не очень, но все таки я с этим справился. Еще и уход Яны… Что-то в груди сжимается, мешая сделать глубокий вдох. Быстро выхожу из комнаты, приваливаюсь к закрытой двери и пытаюсь вздохнуть, хватая ртом воздух. Дурак, какой же я дурак. Хотел же просто трахнуть и успокоится, но что-то пошло не так.
Отлепляюсь от двери и, шаркая ногами, иду обратно к себе. На пороге слышу, как трезвонит телефон. Может Янка или какие-нибудь новости о ней? В два прыжка пересекаю спальню и хватаю телефон. Сердце сразу ухает куда-то в район желудка и там трепыхается. Звонок из больницы. Нажимаю зеленую кнопку дрожащими руками и подношу к уху.
— Герман Евстафьевич, ваша бабушка пришла в себя и требует вас, — я облегченно опускаюсь на кровать. — Господин Ядов, пожалуйста, приезжайте.
— Сейчас буду, — по просящей интонации медсестры понимаю, что Рая уже успела покачать права. Отключаюсь и сразу же набираю другой номер.
— Влад, — голос начальника безопасности звучит сонно, и я только сейчас смотрю на часы. — Прости, что так поздно. Рая пришла в себя, надо охрану возле палаты выставить.
— Ребята уже давно там, — сразу включается в разговор Владислав Викторович. — Я сейчас приеду в больницу.
— Не надо, — чувствую себя последней сволочью. — Я еду туда. Отдыхай. Про Яну ничего не выяснил?
— Нет. Как в воду канула, — тихо отвечает друг. — Мы найдем ее.
— Да. Найдем, — вздыхаю я и отключаюсь.
Быстро одеваюсь и направляюсь в аппаратную, где ребята следят за камерами наблюдения.
— Мужики, я уезжаю в больницу. Вы за пацаном присмотрите, — говорю, стоя в дверном проеме. Один из ребят поднимается, намереваясь поехать со мной. — Я еду один. Оставайтесь здесь. Если что, звоните.
Автомобиль несется по пустынным улицам, нарушая все скоростные режимы, поэтому до больницы я доезжаю в кратчайшие сроки. Войдя в холл, вижу, как ко мне направляется дежурная медсестра.
— Господин Ядов? — вопросительно смотрит на меня, ожидая подтверждения моей личности, молоденькая медсестричка. Когда я утвердительно киваю, она машет рукой в приглашающем жесте. — Пройдемте за мной.
Мы поднимаемся по ступенькам и направляемся совершенно в другую сторону от реанимации.
— И куда мы идем? — не выдерживаю я и задаю волнующий меня вопрос.
— Госпожу Ядову перевели в палату, — на ходу объясняет девушка. — Как хорошо, что вы приехали.
— Она, что уже характер показывает? — облегченно спрашиваю я.
— Не без того, — быстро говорит девушка, боясь сказать что-нибудь лишнее.
В конце коридора я вижу Влада, который разговаривает с двумя ребятами из своей команды.
— Здравствуйте, — обращаюсь я к мужчинам, пожимая руки. — Заходил?
Киваю на дверь палаты. На что Влад только машет рукой. Понимаю без слов. Набрасываю предложенных халат и вхожу в палату.
— Плохо выглядишь, внучок, — в своей манере приветствует меня Рая.
— Зато ты, как всегда, очаровательна, — подхожу и целую щеку, ощущая под губами следы косметики. — Как ты?
— Не дождешься, — язвительно отвечает мадам. — Было бы еще лучше, если бы дали покурить. Принес сигареты?
— Рая, побойся бога, — беру стул, присаживаясь рядом с кроватью. — Ты только в себя пришла. Какие сигареты.
— Еще один моралист, — фыркает бабушка, отворачиваясь от меня.
Я смотрю на нее, и сердце наполняется теплом. Она еще бледная, но щеки покрывает пудра, а ресницы тронуты тушью. Волосы вымыты и тщательно уложены. Если бы не больничная палата и пикающие аппараты, Рая выглядела бы на все сто.
— Рассказывай, — не услышав от меня ответной реакции, поворачивается ко мне бабушка. — А то от этих коновалов ничего невозможно добиться.
— Рая, очень долго
