Парень и девушка. Лиц он не разглядел. Цвета волос не знает, оба были в шапках. Но всё это неважно. Кошмар в том, что, влетая в столб, водитель не пытался остановиться. Марат уверен, он прибавил скорость. Хотел разбиться.
- Интересно, - протянул Алексей Данилович, эта деталь ему крайне не понравилась. – Скажите, почему вас тревожит моя знакомая?
Таксистка судорожно сглотнула. Несчастно глянула на мага.
- Я видела аварию дважды, - призналась она, моргая быстро-быстро. – Во второй раз форд был не настоящий, словно галлюцинация. Он просвечивал, - Людмила перешла на нервный шёпот. – Мерцал. И всё остальное случилось иначе. Марата не было. Зато появилась она - ваша знакомая. Я знаю её. Возила пару недель назад. Она бежала, хотела авто остановить, а, когда оно врезалось, упала. Это случилось 29 декабря. А в новый год девушка снова села в мою машину. Как тут реагировать?! Была ещё одна странность. Оба раза – в реальной жизни - я видела пассажирку в куртке и шапке. В видении она была в шубе нараспашку и без головного убора. Почему так?
Пока Устинов вновь заверял Людмилу, что ничего страшного не стряслось, я поёжилась и допила кофе залпом, хотя раньше потягивала небольшими глотками, желая продлить блаженство. Значит, таксистке привиделся мой новогодний сон. Но раньше и наяву. Безумие? Ещё какое!
- Можно идти спать? – с надеждой спросила Людмила.
- Разумеется, - Устинов отечески похлопал девушку по руке. – Постарайтесь хорошо отдохнуть. А вы, милая барышня, не торопитесь, - обратился маг ко мне, заметив, что я приготовилась встать из-за стола. – Нужно многое обсудить. Предлагаю остаться здесь. Людмиле мы не помешаем. Она нам тем более. Будет преспокойно спать в соседней комнате до вечера. Сном младенца. Пейте кофе, не стесняйтесь.
Я перевела взгляд на пустую чашку. Ну, конечно. Её вновь украшала сливочная пенная шапка. И когда успел наколдовать? Вот бы так научиться. Столько времени экономила бы по утрам. Впрочем, спросонья его всё равно никогда не хватает…
- Простите за вмешательство, - пробормотала я, извиняясь за недавнюю реплику. Щеки порозовели. Но не от стыда. Ненавижу просить прощения. Глупо, но мне в детстве будто кто-то в голову вложил, что сие есть проявление слабости.
- Ничего, - маг попробовал свой кофе, приятно пахнущий корицей. – Но на будущее будет вам урок. Едва начинается особый разговор, для собеседника во всем мире существуем только я и он. Чужие голоса дезориентируют, а иногда всерьез выбивают из колеи. Итак, Яна, - маг прищурился, подарил кошачью улыбку, на правой щеке появилась ямочка. – Можете задавать вопросы.
Я только этого и ждала, изнывая от любопытства.
- Почему таксистка увидела мой сон раньше меня? – спросила я, пронзая ложкой взбитые сливки.
- Людмила восприимчива к магии, - Алексей Данилович потер переносицу. – Чувствительность (именно чувствительность, а не способности) к сверхъестественному некоторые люди получают при рождении. Как другие вокальные данные, абсолютный слух, способность рисовать или выплескивать мысли на бумагу. Они могут замечать то, что никогда не уловят остальные. Одним словом, Людина осведомленность естественна. Меня больше беспокоят её слова об увеличении скорости форда перед столкновением. Водитель попытается убить себя. Себя и пассажирку.
- Попытается?
- Именно, - зеленые глаза впились в моё лицо. – Глеб проверял – по своим каналам – подобных аварий на данном перекрестке никогда не было. Значит, вам показывают будущее.
- Которое нужно предотвратить? – по спине пробежали мурашки.
- Да, - взгляд мага стал мрачным, ледяным. На миг. Секунду спустя теплые искорки вернулись. – Это как раз тот случай, когда может погибнуть важный для равновесия человек. Слишком много совпадений набирается. Включая Ваню Ларинцева.
- Кстати, об этом молодом человеке, - я уперла локти в стол и положила подбородок на сплетенные пальцы. – Вы обещали рассказать подробности.
- К этому и веду. Слушайте.
Удивительно, как изменился голос чародея, едва он заговорил о семье Ивана. Появились нотки искреннего тепла и неподдельного уважения. Особенно, когда речь зашла о покойном деде Ивана – Петре Тимофеевиче Ларинцеве.
- Петр был моим другом, - зеленые глаза Алексея Даниловича увлажнились. Маг быстро взял в себя в руки, но я поняла, как много значил для него Ларинцев-старший и всё, что с ним связано. – Мы шли рука об руку много лет. Сначала занимались общим делом. А потом… потом просто дружили, помогая друг другу в трудные времена.
- Что за дело? – спросила я, уверенная, что мне этого не расскажут. И не ошиблась.
- Долгая история. И непростая. Возможно, когда-нибудь я вам её поведаю. Если сочту, что в этом есть необходимость, - ладонь Устинова, свободно лежавшая на столе, сжалась в кулак. – В общем, Пётр, как все мужчины в семье, был телохранителем. Обладал особым талантом чувствовать опасность и предвосхищать удары врагов. Рядом с ним подопечные были, как за каменной стеной. Но однажды дара Ларинцева оказалось недостаточно. В ту ночь у Петра родился сын – Афанасий. Счастливый отец летел, как на крыльях, чтобы увидеть жену и ребёнка. Уверенный, что его подопечные в безопасности. Увы, телохранитель ошибся, и случилась беда. Мой друг годами пытался покарать виновника трагедии. И искупить грех. Но не сумел сделать ни того, ни другого. И, боюсь, до самой смерти не простил себя.
- А вы? Вы простили его? – я нутром почуяла, что те, кого не удалось защитить Ваниному деду, были очень дороги Устинову.
- Я никогда не винил Петра. Потому что у Вольдемара Литвинова свои приёмы притуплять чужую бдительность и вводить в заблуждение. Я сам, вызвавшись сменить Ларинцева на посту, покинул дом. Погнался за призрачной и, как оказалось, сфабрикованной надеждой, вместо того, чтобы… - маг не договорил, махнул рукой и уткнулся мрачным взглядом в стол.
- Афанасий тоже телохранитель? – мне стало неловко, и я попыталась сменить тему.
- Не совсем, - ответил Устинов хрипло, закашлялся и допил кофе. – Он долгое время продолжал дело отца – поиски, пока я не запретил ими заниматься. Велел устроить собственную судьбу. Афоне за сорок было, когда родились дети. Дочка Даша всегда жила обычной жизнью. Мы решили, что и мальчику ни к чему знания о семейном даре. Всё равно применять его было негде. Однако Ваня инстинктивно чувствовал, чем должен заниматься по праву рождения. Отсюда страсть к боевым искусствам и непреодолимое желание защищать обиженных.
- В том числе, меня?
- С
