я обладаю полом, которого у меня раньше не было. И тогда он почувствовал неистовую любовь ко мне, и это, в свою очередь, возбудило во мне то же чувство. И он соединился со мною обычным образом и сломал печать девственности одолженного тобой. И я испытал все, что переживает женщина в таких обстоятельствах, и я даже обнаружил, что удовольствие женщин намного длительнее и более тонкое, чем удовольствие мужчин. И теперь я не могу вернуться к своему полу, потому что я беременный от супруга своего; и если, по несчастью, я согласился бы снова стать мужчиной и должен был бы родить в этом состоянии ребенка, которого вынашиваю в утробе своей, то, несомненно, я умру от боли, а он разорвет мой живот. Таковы новые обстоятельства, которые заставляют меня теперь хранить вечно то, что ты дала мне. Так что, со своей стороны, оставь себе то, что я тебе одолжил. И давай поблагодарим Аллаха, Который провел все это без ущерба и беспрепятственно и Который позволил нам совершить этот обмен, никому не повредивший.
И царь, рассказав эту историю двум старшим сыновьям своим в присутствии их брата Нургихана, продолжил:
— Итак, нет ничего невозможного для Всемогущего. И Тот, Кто смог превратить молодую девушку в юношу, а джинна-мужчину в беременную женщину, мог поместить исцеление моего зрения в сердце розы.
И, сказав это, он отпустил двух старших сыновей своих и задержал молодого Нургихана, осыпая его вниманием и знаками нежности.
И это все, что случилось с ними.
А что касается принцессы Лик Лилии, юницы из Китая, хозяйки морской розы, то с нею было вот что. Когда Небесный Парфюмер принес золотой поднос солнца, наполненный камфорой рассвета, к своему восточному окну, принцесса Лик Лилии открыла очаровательные глаза и встала с постели. И она завязала свои волосы, воткнула в них гребень и очень медленно, грациозно покачиваясь, пошла к пруду, где росла ее роза, потому что каждое утро ее первая мысль была о ней и каждое утро она начинала с визита к ней. И она пересекла сад, который благоухал, как лавка торговца благовониями, и чьи плоды на ветвях были подобны флакончикам с сахаром, покачивающимся на ветру. И утро того дня было прекраснее, чем любое другое утро, и небо над головой ее было цвета бирюзы. И каждый шаг этой юницы словно бы заставлял цветы распускаться, а роса, которая падала за шлейфом ее наряда, была подобна целебным каплями для соловьиных глаз.
В этот момент своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
ДЕВЯТЬСОТ ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ НОЧЬ,
она сказала:
И роса, которая падала за шлейфом ее наряда, была подобна целебным каплями для соловьиных глаз.
И вот она подошла к пруду и взглянула на то место, где росла ее любимая роза. Но она не заметила ни следа ее, ни запаха. Затем, охваченная душевной болью, она была готова раствориться, как золото в тигле, или засохнуть от печали, как бутон в вазе без воды. И в то же время, что было еще хуже, она заметила, что кольцо, которое она носила на пальце, было чужим, а кольцо, которое она носила много лет, пропало.
Кроме того, вспоминая свою наготу во время сна и то, что чужие глаза безнаказанно видели все ее очаровательные прелести, она погрузилась в океан замешательства. И она поспешила уйти обратно в свой сердоликовый павильон и проплакала там в одиночестве весь день. А потом она подумала-подумала и сказала себе: «Конечно, врет поговорка, что нельзя найти того, кто не оставляет следов, ибо он может быть найден теми, кто тоже не оставляет следов. И кроме того, нет ничего более неверного, чем другая: отправляясь на поиски потерянного, вы должны сами потеряться, чтобы найти его, ибо — клянусь Аллахом! — я, слабая юная девушка, с этой минуты хочу заняться поисками похитителя моей розы и узнать, почему он ее похитил. И я накажу его за то, что он посмел бросить взор желания на девственность спящей принцессы».
И, подумав так, она тотчас же на крыльях нетерпения отправилась в путь в сопровождении своих юных невольниц, которых она нарядила как воинов.
И, двигаясь таким образом и расспрашивая всех по дороге, она в конце концов без происшествий прибыла в Шаркистан, царство Зейна эль-Мулюка, отца Нургихана. И, войдя в столицу, она повсюду увидела празднества, которые должны были длиться целый год, и она слышала у каждой двери звуки музыкальных инструментов и все признаки радости. И, желая узнать причину этих торжеств, она, все еще переодетая молодым человеком, спросила, что было причиной всеобщей радости, царившей среди жителей города.
И ей ответили:
— Наш царь был слеп, но сын его, превосходный Нургихан, в конце концов, после бесконечных усилий привез ему из Китая морскую розу некой юницы. И простое прикосновение этой чудесной розы к глазам царя вернуло ему зрение. И его глаза стали яркими, как звезды. И по этому случаю царь приказал, чтобы мы предавались удовольствиям и ликованию в течение всего года за счет царской сокровищницы и чтобы у каждой двери с утра до вечера постоянно звучали музыкальные инструменты.
И Лик Лилии, на грани радости от того, что наконец-то получила известие о своей розе, начала с того, что отправилась искупаться в реке, чтобы отдохнуть от тягот дальней дороги. Затем, надев одежду юноши и пройдясь с изяществом по базарам, она направилась к царскому дворцу. И те, кто смотрел на эту юницу в образе юноши, вздыхали от восхищения и расплывались от радости, подобно следам на мокром песке. А кудри ее вьющихся волос покоряли сердца всех зрителей.
И вот она вошла в дворцовый сад и увидела в бассейне из чистого золота свою морскую розу, цветущую, как и раньше, посреди драгоценной розовой воды, и она была очарованием для глаз и бальзамом для обоняния. И, почувствовав радость от этой встречи, она сказала себе: «Я сейчас спрячусь под деревьями, чтобы увидеть того наглеца, который украл розу из моего сада и снял кольцо с моего пальца».
И вскоре к бассейну с розой подошел юноша, чьи глаза были подобные чашам, полным вина, и они тревожили самых мудрых нежным огнем своих взглядов, и каждая из его ресниц была похожа на изогнутый клинок кинжала, и завитки его черных ароматных волос смущали сердца, и щеки его, красивые и свежие от природы, во всех отношениях превосходили бархатистые щеки девственниц, а его обаятельные улыбки напоминали стрелы, чей удар
