Кабилии был известным героем светских хроник и политико-экономических дайджестов, а вот Агилас, который сделал себе состояние из ничего, прошел сложный жизненный путь- оставался темной лошадкой, правда о котором хранилась глубоко на дне его темных, как бездонное озеро, глаз, в сакральных скрытых смыслах его татуировок, на извилинах его шрамов и кончиках тронутых сединой волос…
Не хотела о нем думать. Ругала себя за это. Оправдывала это чувственно-эмоциональным голодом, стараясь перенаправить эмоции на все, что угодно, но… Мозг снова и снова вел ее по одному и тому же маршруту- даже во сне. Он снился ей. Снился нависающим в страстном поцелуе, снился улыбающимся и зовущим на прогулку по утопающим в зелени отрогам гористой Кабилии, снился обнимающим и утешающим на краю обрыва у висячих мостов в Константине.
Элисса старалась жить своей размеренной жизнью, где была учеба, общение с девочками, походы в театры, кино и выставки, но невольно снова и снова вставляла в свою мыслительную матрицу его образ. Как бы он сейчас прореагировал на то или иное событие или ситуацию? Понравилась бы ему эта книга? Пришелся бы по душе этот фильм? Эли старалась не признаваться себе в этом, но правда лежала на поверхности- он полностью поглотил ее мысли. Не просто как мужчина, как личность, а это было намного опаснее и токсичнее. Денно и нощно она вела с ним ментальный диалог.
Они были похожи с ее отцом. Парадоксально, но Агилас на берберском- означало «гепард», как и Фахд на арабском- имя ее отца. Эти мужчины оба походили на свое тотемное животное- самое быстрое из всех кошачьих хищников. Тех, кто негласно правил в суровых условиях дикой природы, с чьей грацией и меткостью мог бы посоревноваться даже искусственный интеллект.
–Эли, ты когда хочешь вылететь- сегодня вечером или завтра с утра? Как со сбором вещей?– вырвал ее из очередных раздумий Тарик.
После их откровенного разговора вечером того же странного дня ситуация немного выправилась. Тарик действительно стал более внимателен к жене. Пытался навести мосты, вернув былую дружеско-доверительную нотку в их отношения. Они много времени проводили вместе- не только за учебой, но и совместно погружаясь в богатую культурную жизнь Парижа.
Она пожала плечами.
–Мне особо нечего собирать. Все собрано. Надо уточнить у девчонок, готовы ли они лететь сегодня.
–Наберешь им?
–Закину клич в группу в Вотсапп,– ответила она, не сомневаясь, что предвкушающие поездку на загадочный Ближний Восток девицы уже сидят на чемоданах.
Сессия была сдана. Впереди долгожданные рождественские каникулы. Заветная неделя, которую так ждали все студенты. По умолчанию предполагалось, что они с Тариком полетят в Кабилию. Хотя ей, конечно, очень хотелось повидать родителей в Дубае. Но политически все ждали ее приезда с мужем на его родину, как принцесса она прекрасно отдавала себе в этом отчет. К тому же невольно, глубоко внутри она хотела видеть Агиласа, пусть ее разум категорически и пытался отвергать эту мысль.
Идея взять Монику и Еву с собой возникла спонтанно. Закадычные друзья обсуждали приближающиеся праздники и то, кто что собрался делать на долгожданных выходных. Тут-то Тарик и предложил девчонкам не расставаться и весело провести время в Кабилии. Эли не была против. Наоборот, наличие своей компании бы позволило перенаправить внимание и мысли от мужчины, укравшего ее покой, избежать лишнего общения с матерью Тарика, которая, однозначно, снова начнет задавать неудобные вопросы про продолжение рода. Все-таки как- никак подруги были бы гостями Элиссы, а гостями нужно заниматься.
–Будет еще один гость, Эли,– воодушевленно произнес Тарик и почему-то его глаза загорелись. Девушка сразу это заметила,– Сами, мой двоюродный брат по материнской линии. Он живет в США, известный баскетболист и знатный плейбой.
–Плейбой?– усмехнулась она,– нашим отвязным девочкам это понравится.
–Да, он не может не понравиться,– многозначительность в глазах Тарика настораживала,– мы очень с ним близки, с детства. Жизненные обстоятельств заставили нас жить на разных континентах, но ты же сама знаешь, для доверительной мужской дружбы расстояния не помеха.
–Почему США?
–Его мать американка. Отец, старший брат моей мамы, ведет крупный бизнес между Суданом и США, инвестиции в зеленую экономику. Сами единственный наследник, поэтому и чудит. Он уже как пять лет окончил факультет менеджмента Кэмбриджа, но продолжает «играть» в большой спорт… Как видишь, довольно успешно, но не бесконечно, наверное. Когда-то все-таки должен наступить момент его возвращения в семейный бизнес. Кто-то ведь должен наследовать эко-империю…
–Будет забавно посмотреть на битву Евы и Моники за его внимание,– усмехнулась Эли,– хотя… кто-то из них явно будет не прочь переключиться на твоего отца…
–Думаю, Залия не даст им такого шанса,– подхватил усмешку Тарик.
–Залия? Она тоже будет? При твоей матери?– непроизвольно скулы Эли свело. Она не хотела видеть эту женщину. Совсем.
Тарик вздохнул.
–Ты ведь знаешь, там все сложно…
–Да уж, сложнее не придумаешь…
Глава 31
Прелесть стран Ближнего Востока с богатой историей заключается в том, что в них в равной степени уважительно относятся ко всем религиям. Просто потому, что появление самих этих религий было частью их истории. Являясь мусульманами в своем большинстве, здесь продолжают уважать христианские и даже иудейиские, несмотря на специфику отношений с современным Израилем, праздники и традиции. Крайности в виде радикализма, конечно, не в счет. От таких крайностей в регионе только беды и проблемы.
Дух толерантности впечатлял и вдохновлял Элиссу с самого детства, еще тогда, когда она приезжала к бабушке с дедушкой в Сирию, на себе ощутившей в свое время, к каким кровавым последствиям может привести желание подавить этот самый дух веротерпимости и толерантности. В свое время именно эти турбулентные для страны времена привели к власти ее деда- всесильного премьер-министра Сирии, они же свели его с бабушкой Эли, загадочной русской журналисткой, приехавшей в древнюю восточную страну за славой, а в итоге получившей любовь на всю жизнь8…
Алжир тоже был частью этого древнего исторического полотна региона, протянувшегося по всему средиземноморскому побережью- родины человечества, средоточия великих империй, родивших миру современную цивилизацию. Здесь тоже отдавали дань уважения религиозным традициям всех народов, его населявших. Именно поэтому дух Рождества в Алжире был особенным. В нем улавливался французско-колониальный колорит, и в то же время, он был особенным, связанным с древней историей присутствия здесь христиан Римской империи и византийцев. Не зря ведь
