Тайнан вскинул руки.
– Я не… – начала было я, но возмущение взяло верх даже прежде, чем я толком успела вдохнуть. – Честно говоря, это не твое гребаное дело, с кем я сплю, Тайнан.
Хотя, если уж меня все равно обвиняют, может, стоит этим воспользоваться? Раз уж я уже, по слухам, типа-как-бы-с-Даином, то тому можно и не беспокоиться, что «близкие-отношения-с-командиром-как-бы-не-поощряются». Но ведь Даин сделал бы первый шаг, если бы действительно этого хотел, верно?
– Нет уж, это наше дело, если это означает, что ты несправедливо получаешь преференции! – возразила Лука.
– Да чтоб тебя, – пробормотала Рианнон, потирая переносицу. – Лука, Тайнан, заткнитесь. Они не спят друг с другом. Они были друзьями с детства, или вы недостаточно осведомлены о нашем командовании, чтобы понять, что его отец – правая рука ее матери?
Глаза Тайнана расширились, как будто он действительно был удивлен.
– Правда?
– Правда, – я покачала головой и вновь принялась изучать предстоящий маршрут.
– Проклятье. Я… извини. Барлоу сказал…
– И это твоя первая ошибка, – вмешался Ридок. – Слушая эту садистскую задницу, ты погибнешь. И тебе еще повезло, что Аэтоса здесь нет.
Верно. Даин, скорее всего, не впечатлился бы предположением Тайнана и просто назначил его на весь следующий месяц дежурным уборщиком. Хорошо, что в это время суток он находился на летном поле.
А Ксейден просто выбил бы из него все дерьмо.
Я моргнула, выталкивая это сравнение и любые другие мысли о Ксейдене Риорсоне далеко из головы.
– Начали! – Профессор Эметтерио встал во главе нашей линии. – Вы узна́ете свое время в конечной точке, если, конечно, до нее доберетесь. Но помните, у вас еще будет девять тренировочных занятий, прежде чем через две с половиной недели мы оценим вас для Презентации, которая определит, сочтут ли драконы вас достойными отправиться на Молотьбу.
– Не разумнее ли было позволить первокурсникам начать практиковаться сразу после парапета? – спросила Рианнон. – Ну, знаете, дать нам немного больше времени на подготовку, чтобы мы тут все не умерли?
– Нет, – отрезал профессор Эметтерио. – Дефицит времени – это тоже часть испытания. Может, еще пару мудрых советов, Сойер?
Сойер медленно выдохнул, его взгляд скользил по поворотам коварной трассы.
– Через каждые шесть футов есть веревки, которые идут от вершины скалы до самого низа, – сказал он. – Если начнете падать, протяните руку и схватитесь за веревку. Это будет стоить вам тридцать секунд штрафа, но смерть обойдется дороже.
Потрясающе.
– Эй, а вон там я вижу отличные ступеньки, – Ридок указал на крутую лестницу, высеченную в скале рядом с широкими откосами Полосы.
– Лестница нужна для того, чтобы добираться до летного поля на вершине хребта уже после Презентации, – сказал профессор Эметтерио, затем поднял руки и крутанул запястьями, после чего препятствия… задвигались.
Пятнадцатифутовое бревно в начале подъема начало вращаться. Столбы на третьем подъеме затряслись. Гигантское колесо на первом подъеме стало крутиться против часовой стрелки, а те маленькие столбики, о которых говорила Аурелия… Все они кружились в противоположных направлениях.
– Каждый из пяти подъемов на Полосе разработан так, чтобы имитировать трудности, с которыми вы столкнетесь в бою, – профессор Эметтерио развернулся и внимательно посмотрел на нас. Лицо его было так же сурово, как и во время наших обычных боевых тренировок. – От баланса, который вы должны удерживать на спине дракона, до силы, которая вам понадобится, чтобы остаться в седле во время маневров, и до… – он указал вверх, на последнее препятствие, которое с этого ракурса выглядело как рампа под углом девяносто градусов к земле, – выносливости, которая вам понадобится, чтобы сражаться на земле, но при этом быть в состоянии вскочить на спину дракона в одно мгновение.
Столбы в движении откололи кусок гранита, и камень покатился вниз по трассе, ударяясь о препятствия на своем пути, пока не разбился в двадцати футах перед нами. Если когда-либо существовала метафора моей жизни, то… это она во всей красе.
– Вау, – прошептала Трина, глядя на раздробленный камень очень широко распахнутыми карими глазами.
Я была самая маленькая в нашем отряде, но Трина – самая тихая, самая сдержанная. Я могла по пальцам рук пересчитать, сколько раз она разговаривала со мной после парапета. Если бы у нее не было друзей в Первом крыле, я бы даже волновалась, но… наверно, ей не обязательно открываться нам, чтобы выжить в квадранте.
– Ты в порядке? – спросила я ее шепотом.
Она сглотнула и кивнула, один из ее рыжих локонов подпрыгнул на лбу.
– А что, если мы не успеем? – спросила Лука, стоявшая справа от меня и заплетая свои длинные волосы в свободную косу. Слава богам, ее обычная надменность сегодня не так бросалась в глаза. – Какова альтернатива?
– Альтернативы нет. Если не успеешь – не сможешь попасть на Презентацию, не так ли? Займи стартовую позицию, Сойер, – приказал профессор Эметтерио, и Сойер переместился в начало пути. – Подождем, когда он преодолеет последнее препятствие, чтобы все могли поучиться. Остальные будут стартовать каждые шестьдесят секунд. И… вперед!
Сойер рванул вперед, как стрела. Он легко пробежал пятнадцать футов по единственному бревну, вращающемуся параллельно скале, затем по возвышающимся столбам, но ему потребовалось три оборота внутри колеса, прежде чем он проскочил через единственное отверстие. Но, кроме этого, я не увидела ни одной ошибки на первом подъеме. Ни. Единой.
Он повернулся и устремился к цепочке гигантских висящих шаров, которые составляли второй подъем, и принялся двигаться вверх, прыгая и крепко обнимая их один за другим. Наконец его ноги снова коснулись земли, Сойер повернулся и направился к третьему подъему, который делился на две части. В первой огромные металлические прутья висели параллельно стене утеса: он легко перепрыгивал с одного на другой, используя вес своего тела и импульс, чтобы раскачать прут вперед и достичь следующего, висящего на полфута выше предыдущего, взбираясь вверх по утесу. С последнего штыря он спрыгнул на ряд качающихся опор, которые составляли вторую половину подъема, после чего соскочил обратно на гравийную дорожку.
К тому времени, когда он достиг четвертого подъема, – вращающихся бревен, о которых предупреждал нас брат Аурелии, – нам уже казалось, что в исполнении Сойера это больше похоже на детскую игру, и я начала чувствовать огонек надежды. Возможно, трасса не так сложна, как кажется с земли.
Но тут он добрался до гигантского скального образования типа дымовой трубы, устремляющегося вверх под углом двадцать градусов, и остановился.
– Ты справишься! – крикнула Рианнон из-за моего плеча.
Словно услышав ее, Сойер пружинисто побежал к наклонной трубе и запрыгнул в нее, упираясь руками и ногами, превратив свое тело в подобие буквы Х, натуральную распорку. А потом начал двигаться вверх крошечными прыжками, отталкиваясь всеми конечностями разом, пока не достиг конца трубы и не свалился перед последним препятствием – массивным пандусом, который почти вертикально поднимался к вершине утеса.
У меня перехватило дыхание, когда Сойер встал и рванул к нему, используя взятый разгон, чтобы пронести тело на две трети пути вверх. И, уже начав падать, потянулся вверх одной рукой, схватился за край пандуса и перевалился через край.
Мы с Рианнон хором завопили, болея за Сойера. У него получился почти безупречный заход.
– Отличная техника, – восхитился профессор Эметтерио. – Вот так вы и должны действовать.
– Отличная, и все равно его обошли на Молотьбе, – фыркнула Лука. – Видимо, у драконов есть чувство вкуса.
– Заткнись, Лука, – проговорила Ри.
Как такой умный и спортивный человек, как Сойер, мог оказаться не связанным с драконом? Если уж он не смог, то какая, на хрен, надежда на это у всех остальных?
– Я слишком маленькая для рампы, – шепнула я Ри.
Она посмотрела на меня, а потом снова на препятствие.
– Ты очень быстрая. Если возьмешь хороший разгон, то сможешь дотянуться до вершины.
Приор – застенчивый курсант из приграничного района Кровлы – начал испытывать первые
