он не умолкал.
«Видимо, ты идёшь моим путём. В целом, неудивительно. Но смотри вот на что, Ярослав, — кот потянулся и свалился с моих коленей. Звук падающего тела заставил дёрнуться Лену от неожиданности. Но затем она схватила его и принялась жалеть. Такой результат устраивал кота. — Ты получаешь силу только после определённого скачка собственной энергии, как мага».
«Это как? Мне нужно питаться артефактами, как это делают маги? Или сжирать эмоции людей?» — с любопытством посмотрел я на кота.
Кактус зевнул с каким-то странным, утробным звуком, словно насмехался надо мной. В целом, так оно и было.
Для того чтобы я мог питаться эмоциями людей, мне нужно быть сильным магом. Но таким я никогда не стану только потому, что девиант априори уступает магу в чистой силе способностей. Но, разумеется, это не соотносится с боевыми способностями, тем более что девиант может в той или иной мере совмещать несколько условных путей развития, создавая что-то новое, что недоступно другим. В этом наша сила.
Возвращаясь же подпитке от эмоций людей — только первоначальный маг может так делать. Точнее, действительно сильный носитель симбионта магического типа.
А вот дальше… Кактус прошёлся по моим способностям. То есть начал рассказывать, что меня может ждать предположительно. Всё из-за того, что каждый организм по-своему индивидуален, и как мутирует мой «паразит»…
Стоило мне подумать о «паразите», как кот недовольно заурчал.
«Деревенщина!»
Способность, которая и так, возможно, уже есть у меня, но никак не проявилась, называется: «Правда». По словам Кактуса, после должного этапа развития я смогу считывать импульсы головного мозга своего собеседника, чтобы понять, врёт он мне или нет. Точнее, пытается ли он утаить от меня что-то и привирает или нет. Казалось бы, полезная вещь. Но всегда было одно «но».
«От этой способности сильно выматываешься. Очень быстро, особенно, когда уже умеешь ею пользоваться. Я пытался выставить в голове барьер, чтобы ограничить её… — после этих слов я невольно улыбнулся. Ибо пользовался абсолютно таким же методом, чтобы закрыть свои мысли от него, что, опять же, подтверждало, что некоторые возможности у меня появились от изначального симбионта, который разделился на два организма. — Но не получалось. Когда она переросла в нечто большее, я был неимоверно счастлив».
«А во что она переросла? — не мог не спросить я. — Ну, даже если подумать… что может заменить „Правду“?»
«Видение. Моя способность определить носителя объединилась со способностью „Правды“. И я мог менять свои глаза, точнее, внутреннюю перегородку, чтобы видеть в людях носителей симбионтов, даже если они тщательно скрывают это. Точнее… не знаю, будет ли у тебя так, но по щелчку пальцев любое существо менялось перед глазами. И не по одному, а все сразу. Эта способность жёстко сжирала мои запасы маны, но работала безошибочно. Люди, по большей части были больше похожи на серые пятна. Я не видел их лиц, не видел их мимику и даже цвет волос и глаз. А вот носители были в своём обличье. Мутанты с зародышами мутации, маги были со своими улыбающимися лицами».
«А дикие?»
«Ярослав, мне порою кажется, что ты ничему не учишься. Дикие и так мутируют, и не могут этого скрыть! Что за глупые вопросы⁈»
Мне стоило припомнить ему Вадима, блондинку, которую я убил, и её друга, чтобы кот недовольно забурчал на меня, вынужденный согласиться. Но всё равно он настаивал, что это, мол, аномалия, и к общему делу язв на теле земли в лице диких это не имеет особого отношения.
Но в итоге мы всё равно пришли к тому, что я и хотел узнать. Да, магия нашла во мне своё начало. И чем больше я буду тренироваться, совершенствоваться и качественнее, кхм, питаться, как бы это странно ни звучало, тем быстрее я буду получать что-то новое.
А само понятие — магия… было для меня чем-то совершенным, к чему хотелось стремиться. Ну, кто бы не хотел научиться колдовать, верно? Хоть в современном мире это понятие несколько иное.
За оставшийся вечер мы с Леной нашли очень много общих тем для общения. Меня интересовало то, как она пользуется магией, то, как она контролирует нейроны в организме человека, а её, как такой физически развитый, уже не человек, как я… вообще живу, ограничивая свои желания.
Под желаниями она имела в виду тренировки. Ударила, по сути, по больному.
Но сошлись мы лишь на том, что те же спарринги, которые будут у меня против других наёмников, и станут той самой отдушиной, которой я лишился, когда стал носителем.
И вернулись ещё к одной щепетильной теме, о которой я даже не знал. По идее, любое соревнование между наёмниками… да бог с ними, с наёмниками, между членами любой стаи или клана, является чрезвычайно важным событием для носителей симбионтов. И с этим связано много традиций, которым все следуют неуклонно.
Дворянство проявляется во всём, как она меня уверяла, и в скором времени для меня должны пошить костюм. А вот носить ли его на повседневной основе, это уже будет сугубо моим делом.
— Костюмы — пафос, — включился в разговор Кактус. — Надменные привычки надменных магов, которые навязали эту ерунду всем, кому только можно. И теперь с этим очень сложно спорить, чтобы самому не выглядеть недалёким болваном.
— Но так и гласит Кодекс! — начала спорить с ним Лена, убирая животное с колен на пол. — Сам же знаешь! И точно сам носил!
Вот тут она оказалась права. Зацепила кота знатно. Но он принял оборонительную позицию, объяснив нам некоторую разницу шикарного костюма, который носил он, и полной безвкусицы, которую носили остальные.
— Приталенный костюм, который только с виду казался неудобным! Но сама ткань и пошив позволяли мне без каких-либо обременений скакать по крышам домов, так что за мной угнаться не могли. Более того, материал был из огнеупорной ткани и гидрофобный, поэтому любой маг огня, да и той же воды… терял свой потенциал в бою против меня чуть ли не вдвое!
После этих слов, когда я с некоторым сомнением посмотрел на этого ворчуна, кое-что произошло.
Над его макушкой что-то засияло… чему я сразу не смог подобрать правильное определение, словно у кота появился нимб. Конечно же, он далеко не ангел и явно не божественное явление, особенно если учитывать каким Кактус был прохвостом. Но следующее, что меня смутило, это цвет этого сияния. Красный.
К чему бы это…
— Кактус, — перебил его я.
