и я была разбита. Потом Леонид баюкал меня, целовал, не выпускал из объятий всю ночь, потому что иногда мое сердце не принадлежало ему, оно разрывалось от тоски по несбыточному и навсегда утерянным возможностям.
Могла ли я покривить душой и сказать, что это не так? Могла бы, но Леонид запретил мне обманывать, и я изливала ему себя. Потом мы долго любили друг друга, трахаясь до изнеможения…
Не знаю, может быть, ему было мало той остроты, что проскальзывала между нами в сексе? Больше, жестче, грубее? Грязнее?
Я не знаю, я больше ничего не знаю…
Я поняла, как сильно ошиблась, когда мне открыли глаза на правду.
***
Это случилось на финальном дне празднования. У Леонида в тот день были назначены слушания по делу. Процесс затянулся на целый день, всплыли новые факты. Ему срочно понадобилось перестраивать линию защиты. Он предупредил, что приедет поздно и попросил, чтобы я была осторожной.
— Конечно, люблю тебя.
— Все воркуешь со своим мужем? — раздался рядом пьяный голос.
Я поморщилась от запаха сигаретного дыма, рядом появилась Настя.
Разумеется, она тоже была. Все время была здесь. Еще и выступала на главных ролях, а я — все тот же ягненок, которому теперь точно не суждено блистать.
Но все же я не отчаивалась, не скатывалась в черную меланхолию, скорее, прощалась с последними иллюзиями. К тому же именно юбилей человека, который открыл для меня мир прекрасного, натолкнул меня на мысли не бросать совсем. Это невозможно бросить. Просто перейти на другую сторону, работать с учениками…
Эту мысль я обронила вслух еще за столом, и тренер яро поддержала, начала хвалить меня, сказала, что во мне есть стремление, огонь, от которого можно зажечься остальным, и терпение, чтобы не бросать на половине пути.
Ее ответ уже давно перерос в тост-речь, и все прислушивались, затаив дыхание. Она назвала меня любимой ученицей и сказала, что безумно гордится мной… Позже эта речь и мое лицо будут всюду, посыпятся интересные предложения….
А пока я просто еще стояла, с пламенеющим сердцем в груди, и планировала, как совместить в своей жизни все-все-все, меня переполняла такая жажда, эй… Запала хватило бы, чтобы осветить многомиллионник, если бы он вдруг погрузился во тьму.
— Да, с мужем. А что?
— Да так…
Настя бесцеремонно встала рядом, забросила руку на перила, пустила струю дыма в мою сторону.
— Любимица. Я всегда знала, что ты Владиславовны ходила в любимчиках!
— Настя, что ты хочешь? — прямо спросила я.
Если так рассудить, это я должна была завидовать ее карьере, и где-то в глубине души я немного завидовала, но так… без злости. У меня горела внутри другая идея. Мне не было дела до Насти и, честно, казалось смешным, что она, находящаяся на пике славы, обижалась, что не ее назвали любимой ученицей.
— Ты не у всех ходишь в любимчиках. Самое смешное, что ты не в числе любимиц собственного мужа, — хмыкнула.
— О чем ты говоришь? Впрочем, мне плевать. Чудесного вечера.
Я простилась и сделала шаг в сторону.
— Он ходит в один очень дорогой, закрытый клуб.
— Нашла чем удивить. Мой муж — состоятельный мужчина.
— За членство в каждом клубе ежемесячно отваливают шестизначную сумму?
Настя назвала цифру, и внутри вспыхнула боль, как пламя. Точь-в-точь сумма, которую я однажды видела в числе списаний с карты мужа.
Пока я умирала от боли, пытаясь держаться на каблуках и не падать, Настя продолжила:
— Клуб не для всех. У твоего мужа специфический вкус…
И снова в точку. Откуда бы ей было знать все это?!
— У него есть там любимица… И она, вот странно, не ты! — донеслось мне в спину.
— Ты лжешь.
Мой голос дрожал.
— Не веришь? Пойдем со мной завтра. Я тебе ее покажу.
Мы с Леонидом договаривались не лгать друг другу…
Но тогда я нарушила это правило.
Несколько раз.
Одна маленькая ложь. Вторая… За ней — третья.
Как у фокусника, который вытягивает из кармана бесконечную вереницу платков.
***
И вот на следующий вечер я в клубе.
Обстановка роскошная, темная, располагающая к интиму, нашептывающая. Настя поручилась за меня, у них здесь своя система, можно привести гостя, но если он чудит или натворит дел, отвечает за него тот, кто привел. Штрафы бьют по карману.
Сегодня Леонид снова допоздна, а я сказала, что поеду с девочками…
И вот я здесь — в месте разврата, кручу головой по сторонам. На лице — маска, которая прикрывает верхнюю часть лица. Настя как будто даже рада, таскала всюду за мной, показывала, рассказывала такое, от чего уши сворачивались.
Я все пыталась разглядеть среди этих мужчин своего мужа. Вдруг.. он здесь? Нет… Я бы его и под тонкой маской узнала. По нескольким жестам! Но его не было.
— И что? Моего мужа здесь нет. Ты солгала, Настя, и отняла мое время.
— Он бывал частым гостем. В плотной маске, но я узнала его по голосу! О, к тому же… Вот и она! — схватила меня за руку. — Любимица твоего мужа.
Миниатюрная брюнетка, в черном, о том, что она — из девушек клуба, стало понятно по особенному браслету
— Сегодня твоего мужа нет, но это ни о чем не говорит. Она — его излюбленная игрушка. Я сама много раз видела, как она сидит у его ног, будто собачонка. Она все его приказы выполняет… — грязный шепот волнами затопил мой слух.
Не это шокировало меня больше всего.
Но другое.
Глава 36
Ясмин
Она была похожа на меня. Миниатюрное телосложение, хрупкая. У нее были темные волосы, распахнутые, немного наивные глаза.
Пухлый рот с вишневой помадой. Даже слишком пухлый…
Больше, чем у меня, пронеслось в голове.
Мне стало немного дурно.
Издалека нас можно было бы перепутать.
Потом я пригляделась и поняла, что сходство было, определенно, было. Но и различия имелись.
Она выше, шире в бедрах. Старше.
Не копия, но похожа.
Теперь понятно, почему Настя смеялась.
Девушка повернулась и скользнула взглядом в мою сторону, но не остановила его на мне ни на секунду.
Я подошла поближе, чтобы разглядеть девушку.
У нее на запястье был черный браслет с золотистой гравировкой — латинская буква L — то есть Эл.
Эл…
Та самая?!
Ну, конечно, та самая!
В груди засвербило от возмущения и ненависти.
Мой…
