тянет.
— Чувак, — искренне поддержал Юрка. — Мы с Ляксой читали твои рассказы. Нет слов. Клево. Это уже не детский лепет, а потом, если сам Зыцерь оценил, то какие могут быть сомнения?.. За это нужно выпить.
— Пошли в погребок на Ленинскую, — предложил Лякса. — У меня четвертной. У кого еще сколько?
У меня нашлись две десятки, а Юрка для кучи выпросил деньги у матери.
На Ленинской, как всегда в будние дни, было малолюдно. Домохозяйки, да пацаны. Домохозяйки с сумками и авоськами выползали из своих жилищ, чтобы закупить продукты в гастрономе и овощном магазине, где всегда стоял запах квашеной капусты, селедки на фоне подвальной затхлости.
У кинотеатра «Победа» толкалась и шумела мелкая пацанва, а на ступеньках кинотеатра чинно сидели подростки постарше.
— Может, в кино? — предложил Лякса.
— А на что? — отмахнулся Юрка. — «Летят журавли» мы смотрели, «Ночи Кабирии» — только вечерний сеанс.
— Володь, ты смотрел? — повернулся ко мне Юрка.
— А как же! Два раза, — сказал я.
— Ну, тогда проехали. Вон афиша: «Дорогой мой человек». Скоро. И «Добровольцы». Тоже скоро. Разве что на «Старика Хоттабыча», — засмеялся Юрка.
Когда дошли до винного погребка, Лякса вдруг заупрямился.
— А чего мы сюда-то прихиляли? — уперся Лякса.
— Здрасте! Бухнуть, кто предложил? — строго спросил Юрка.
— Так я и не возражаю, — согласился Лякса, — Только предлагаю взять вина, парочку сырков, да по паре пирожков с ливером на рыло и… на бережок.
Лякса сказал это так смачно, что мы молча согласились и повернули назад. В пирожковой купили пончики с повидлом и с ливером, в гастрономе две бутылки портвейна «три семерки» и направились в сторону Дворянского гнезда. На покатых берегах-склонах Орлика тут и там сидели кучками мужики: по два, по четыре, чаще — по три человека. У всех — культурно расстеленные газетки, на которых — водка с черной сургучной головкой (с белой головкой водка стоила почти на три рубля дороже) и нехитрая закусь: камсичка, сырки и килечки в томате.
— Уже сидят, — сказал добродушно Лякса.
— Это что! — засмеялся Юрка. — К вечеру будет почище, чем на пляже — свободного места не найдешь. Сейчас — простор…
— А милиция не гоняет? — спросил я.
— Иногда гоняет, — сказал Юрка, — но так, без злобы. А, с другой стороны, где рабочему человеку еще выпить? Это у Ремарка немцы пьют в кафе или в баре, а нам отрадно на природе!
Юрка потянулся всем телом так, что хрустнули суставы. Мы тоже расстелили газетку, которую опытный Лякса предусмотрительно купил в киоске, и уселись на траве.
Мы выпили по очереди из стакана, который «одолжили» в автомате с газировкой, с аппетитом ели пирожки с ливером и повидлом вприкуску с сырками «Дружба» и говорили о том, как у нас все устроится: у Юрки с Ляксой в Москве, у меня в Ленинграде. Конечно, грядущие перемены немного пугали нас, но не настолько, чтобы остановить на полпути. Размытое и смутное чувство заглушал кураж молодости и надежда на счастливый исход. А иначе и быть не могло.
Вдруг, совершенно беспричинно, у меня появилось тягостное внутреннее ощущение дискомфорта, тревоги, расплывчатой и неопределенной. Тревога разрасталась, заполняя мой мозг, который вдруг взорвался яркой вспышкой. У меня участилось дыхание, стало ощутимым биение сердца, пот выступил на лбу. Я закрыл глаза, и как когда-то раньше, увидел разноцветное мелькание точек, услышал потусторонние голоса Юрки и Ляксы, но не понимал их смысла. Потом пространство разрезал женский крик, который взывал о помощи. Я «увидел» плывущую в реке девушку, она доплыла до середины реки и неожиданно исчезла под водой; когда голова ее снова показалась на поверхности, она истошно закричала: «Помогите!». Голос захлебнулся, и девушка снова исчезла.
Я пришел в себя от того, что меня тормошат ребята.
Я смотрел на них, еще не вполне осознавая, что произошло.
— Да ничего, ничего! — сказал я, помотав головой, словно стряхивая с себя внезапно возникшее видение, как собака воду с намокшей шерсти, и с трудом приходя в себя.
Оба — и Юрка, и Лякса знали о моем особом восприятии вещей, но все равно я чувствовал некоторую неловкость перед ними, потому что зрелище это было, можно сказать, не особенно эстетическое. Во время изменения состояния сознания человек полностью отрешается от реальной действительности, и я могу выглядеть как эпилептик, потому что мимикой своей я в это время не управляю.
— Юр, — сказал я. — Пошли. Поможем девчонке.
Я знал, что это не произошло, но чувствовал, что это произойдет здесь, под нами, где-то сейчас.
Лякса хотел пойти с нами, но Юрка остановил его:
— Сиди, бухло карауль. Без тебя справимся.
— Так если драться придётся, то…
— Лякса, если драться, то от тебя толку все равно как от козла молока, — сказал Юрка.
— Лякса обиделся и сел на место.
— Алик, драться не будем. Это другое, — успокоил я Ляксу.
Мы с Юркой стали спускаться по склону вниз к реке. По дороге я рассказал Юрке о своём видении. Юрка недоверчиво посмотрел на меня, но спорить не стал. На берегу, почти у самой воды сидели рядом две девчонки и мальчишка, все лет по тринадцать-четырнадцать, и взрослая женщина с мальчиком-дошкольником и девушкой лет шестнадцати.
Пока мы спускались, девушка вошла в воду и поплыла к середине реки. Плыла она, что называется «по-собачьи», загребая руками воду под себя, а ногами молотя так, что брызги летели во все стороны. Тут же следом в воду бросились мальчишка и девчонки, но они вошли в воду по грудь и дальше не заходили, резвясь на мели, оглашая окрестность смехом и визгом.
— Вика, вернись! Вика, плыви назад! — женщина, очевидно, ее мать, торопливо встала с одеяла, на котором они сидели, и кричала девушке, доплывшей почти до середины реки.
— Юр, быстрей раздевайся, — проговорил я и сам стал стаскивать брюки и рубашку, и сбросил туфли.
Девушка пыталась повернуть назад, но ее «собачий» стиль не позволял быстро совершить этот маневр, она словно запуталась и вдруг с головой ушла под воду, но мы уже плыли к тому месту, где скрылась девушка. На берегу истерично причитала и вопила мать. Подростки притихли, но послышались мужские голоса. Это повскакали с насиженных мест еще трезвые любители выпить на природе мужики.
Я нырнул наугад и сразу нащупал рукой голову Вики. Она стояла на дне, и волосы ее плавали сами по себе, покачиваясь над головой, как водоросли, которые тянутся со дна к свету. Сама девушка успела потерять сознание, и течение, также как волосы, качало всё её тело. Я не имел опыта спасения человека на
