Пока готовила, серьезно задумалась о том, что двигало Городцовым, когда он решил устроить мою жизнь вместо меня. Мы друг для друга чужие люди, но он почему-то решил мне помочь. Он ведь видел мое плачевное состояние, когда я была вынуждена уйти из дома на целую ночь. Кстати сказать, одежда на мне завтра будет совсем не свежей. Про косметику, средства для ухода за телом и вещи для личной гигиены я вообще молчу. Чтобы выглядеть так, как надо, сейчас все это должно быть при мне. Чтобы как минимум закрасить синяки под глазами и отретушировать несовершенства кожи.
Было и еще кое-что, что немного коробило меня в отношении Сергея Андреевича. Он, по-видимому, считал меня наивной дурехой, раз на полном серьезе вознамерился провернуть со мной свою аферу. Но по понятным причинам мужчина не мог быть со мной полностью откровенным. Признаюсь, если бы он так поступил, я бы скорее всего не приняла столь щедрый подарок. Это было выше моих сил. Быть жалкой в чьих-то глазах смерти подобно. А тут хоть какая-то иллюзия неосведомленности.
У Сашки оказалось много продуктов. Что-то мне подсказывало, что он умел готовить не только омлет и тосты, но и кое-что посложнее моих котлет. Нет, и все же я очень наивная. Понадеялась угодить своему коллеге обычной стряпней. Вон, у него и мультиварка есть, и пароварка. Я ведь даже не знаю, какую он любит пищу, и есть у Саши аллергия на какие-либо продукты. Да и система умный дом впечатляет. Но все-таки мой нехитрый ужин — это лучше, чем ничего. Как ни крути.
Потревожили мое уединение в тот момет, когда у меня уже было все готово и когда я от скуки уже не знала, чем себя занять. Телевизор смотреть не было желания, а про собственный телефон я как-то и забыла. Поставила его на зарядку, случайно обнаруженную в спальне, и занялась готовкой.
Я стояла в прихожей и придирчиво разглядывала свое отражение в зеркале. Внезапно кто-то вставил ключ в замочную скважину входной двери и провернул его два раза. Я напряглась. Конечно, кроме Морозова, почтить меня своим визитом было и некому. Однако, что-то все же не давало расслабится. Я так и ожидала очередной подставы.
И она не заставила себя долго ждать. Как только дверь распахнулась, передо мной предстала холеная женщина за пятьдесят. Она была не высокой, темноволосой и ярко накрашенной. Как только она увидела меня, в ее взгляде появилось презрение. Алые губы искривились, давая понять, насколько высоко себя ценят по отношению ко мне.
— И что это тут у нас? — обманчиво спокойно проговорила дама. — Неужто мой Саша захотел экзотики? Какая прелесть…
И тут перед моим мысленным взором предстало то, о чем подумала эта особа. Пошло, низко и отвратительно. Неужели Морозов настолько часто менял любовниц, что его мать (а это была именно она — так неуловимо похожи были они с сыном) ни капельки не удивилась, увидев меня в квартире одинокого мужчины?
— Вы все неправильно поняли, — почувствовав в сердце болезненный укол, проговорила я. — Мы вовсе не встречаемся. Александр просто помог мне вчера. И между нами ничего нет.
Пока я говорила мать Саши чинно прошла в квартиру и лениво закрыла за собой дверь. Разуваться же не спешила. Впрочем, было не похоже, чтобы она в своих шикарных сапогах разгуливала где-то помимо магазинов. Либо она их надела не больше часа назад новенькими и доехала сюда на такси. Не пешком же шла, в самом деле.
— Мне было плохо, и поэтому Саша оставил меня у себя, — продолжала оправдываться тем временем. — Но завтра утром я уйду на работу, и больше никогда сюда не приду. Мне нечего тут делать.
И это была правда. Судя по всему, Морозовым не чета такая мелочь, как я. Однако, я не понимаю тогда, почему Александр так прицепился ко мне. Он так упорно звал меня накануне поужинать в ресторан, да еще и прознал, где я живу и как живу. Неужели и вправду решил поиграться? Тогда зачем такие сложности с готовкой и временным проживанием? Наобещал бы с три короба, я уши бы развесила, и все само собой бы и получилось.
— Не придумывай ерунды, — зло процедила не посчитавшая нужным представиться дама. — Если бы все было так, как ты говоришь, то ты уже ушла бы отсюда. Следовательно, все же надеялась вскружить голову моему сыну и наверстать упущенное после того, как он вернется с работы.
Внутри меня что-то оборвалось. До этого момента я даже в мыслях не допускала подобного. Но как только мне в лоб заявили, что я низкая приспособленка… Да, к своему величайшему стыду я поняла, что в душе таки надеялась остаться с Морозовым жить, как он и предлагал. Меня в нем все устраивало. Как парень, он был хорош собой. Такого я бы еще долго искала и не факт, что нашла бы. Ну, а официально сбежать из дома — это как приятный бонус. Который нарисовался только когда мне о нем поведал кто-то другой.
— Мне очень жаль, — отчаянно борясь со жгучей обидой, которая волной захлестнула меня под препарирующим взором Морозовой, выдавила я. — Если хотите, я сейчас уйду отсюда. Только соберу вещи.
— Уж будь добра, — отчеканила моя собеседница. — И, сделай одолжение, когда будешь уходить, постарайся не попадаться мне на глаза. Нет желания лицезреть твое опухшее лицо.
И вовсе оно не опухшее. Но, что-то подсказывало мне, что оно станет таковым, если я не выдержу и разревусь. Но я не хотела доставлять этой особе такого удовольствия, поэтому опустила голову и уставилась себе под ноги.
Мне было очень стыдно перед этой женщиной. Я могла понять ее и скорее всего поступила так же на ее месте. Приехать в гости к сыну и вдруг обнаружить в его доме самую настоящую оборванку и нахлебницу. Именно так я могла выглядеть в глазах матери, обожающей своего сына. Другой вопрос: почему этот самый драгоценный сын позволяет ей приходить, когда вздумается. Но это уже не мое дело.
Собиралась быстро и тихо. Слезы душили, однако, я держалась. Из последних сил заставляла себя сконцентрироваться на одежде, обуви, телефоне и сумочке, которые так не соответствовали обстановке. В тот момент мне казалось, что все мои вещи настолько дешевые по сравнению с тем, что окружало меня, что становилось совсем горько. И я еще надеялась на что-то? Сперва надо начать соответствовать, а уже потом допускать в мысли подобные глупости.
Я покидала приютивший меня дом с тяжелым сердцем. Было странно осознавать, что унизившая меня женщина на все сто процентов права и что я именно такая, какой она меня нарисовала в своем воображении.
Стыдно признаваться, но я до последнего надеялась на более раннее возвращение Саши. Мне очень хотелось устранить возникшее недоразумение. Да хотя бы нормально попрощаться, чтобы не чувствовать себя трусихой, сбежавшей от первой же трудности. Если бы я была более уверенной в себе и настырной, то, вероятно, в первую очередь позвонила бы Морозову и заставила бы урезонить собственную мать. Но подобная наглость была мне совершенно не свойственна, и я пустила все на самотек.
Пустой подъезд резанул глаз своим пафосом. Все новое, вылизанное и опять-таки не дешевое. Новостройка. В лифте большущие зеркала, в которых отражается мое бледное, потухшее лицо. Позади осталась моя мечта о теплом, уютном и таком простом будущем.
