плотину прорвет и к чему это приведет, никому не ведомо.
— Я не уверена, что смогу остановиться, — признаюсь честно.
— Милая, регенерация. Выстою и выдержу.
Мужчина отходит на несколько шагов от стола и становится на колени. Морад смотрит в мои глаза, давая понять, что шутки закончены, нужно действовать. Он предлагает и настаивает. Но вместе с тем действует исключительно в моих интересах.
На моей памяти не было ни одного мужчины, который вот так предлагал себя. Отдавал себя целиком на растерзание. Вся его поза пронизана унижением. Альфа стаи стоящий на коленях. Но в его глазах невозможно прочитать этой эмоции. Ее там нет.
Он не чувствует себя униженным, не собирается мстить.
Морад искренен и вот таким способом хочет помочь. Возможно мы испорченные жизнью, и принять самих себя можем только через боль и отречение. Но после принятие и осознание, после боли идет освобождение. Вот что он хочет подарить мне. Освобождение от оков.
Как четко подмечено.
В оковах мужчины, а связанной чувствую себя. Всю свою жизнь провела в оковах. Они были разными. Одни крепче стали, другие менее жесткие. Но это не отменяла того факта, что никогда не чувствовала себя свободной. А сейчас этот гордый оборотень предлагает исполосовать его спину и сбросить оковы.
Его боль взамен на мое освобождение.
Не решительно встаю с дивана и обхожу Морада. Останавливаюсь за его спиной, но не решаюсь приступать. Что-то сдерживает внутренний порыв. Понимаю, что мне это нужно, но как же сложно ломать привычную модель поведения. Привыкла быть узницей, а сейчас не знаю, как освободится.
Как сделать первый шаг.
— Смелее. Говори, кричи, бей. Будь свободной, ведьмочка.
Эти слова и стают спусковым крючком. Первый удар самый сложный, как шагнуть в пропасть, не зная, выберешься или нет. Сможешь взлететь ввысь или рухнешь вниз.
А вот последующие дались намного проще. Раз за разом наношу удары плетью и чувствую, как освобождаюсь. Внутренняя пружина, которая давила и сдерживала годами постепенно разжимается и пропадает.
Слова шли изнутри. Они давно были готовы, они просились выйти наружу.
— Ненавижу, презираю, горите в адском огне, — кричу и бью.
— Кто?
— Все ведьмы ковена. За мое испорченное детство, за юность, которой не было. Отец предал первым, а мама. Почему она оставила меня. Она так нужна была мне, когда они истязали, когда они не щадя ломали.
— Хочешь перебить их всех? Оборвать их жизни?
— Нет, пусть живут своей жалкой жизнью, пусть боятся. Презираю. Ненавижу запреты. Ненавижу мужчин ограничивающих меня. Сволочи, мерзавцы. Презираю.
— Выплескивай, говори все.
С каждым произнесенным словом, наношу удары все яростнее. Сильнее и быстрее.
— Оборотни твоей стаи трусы. Они глумились над беззащитной. Смеялись, когда не могла дать отпор, когда была слишком слаба. Но я запомнила каждую тварь. Не забуду, отомщу.
С каждым сказанным словом освобождаюсь, выплевываю все, что жжет внутри, что не дает вздохнуть полной грудью. Колет, режет и мучает раз за разом, не давая покоя. Не щадя ни его ни себя.
На спине Морада проступает кровь, но уже не могу остановиться. Вот он мой рубеж. Перешагиваю и содрогаюсь в муках. Раскрываюсь и говорю все, как есть.
— И тебя ненавижу. Больше всех, больше всех остальных.
— За что?
— За то, что заставил чувствовать. За то, что разрушил защитный барьер. Слабая и никчемная. Я не могу так. Я не хочу так. Ты самый коварный из мужчин. Морад, как я тебя ненавижу за то, что показал, как может быть. За то, что подарил столько удовольствия. За то, что забрал возможность быть с кем-то другим. С ним не будет так. С ним будет пресно и обыденно. А с тобой ярко, с тобой пылаю и сгораю. Убить тебя готова за то, что делаешь меня такой. Уязвимой и зависимой. Я хочу свободы, но с каждым днем погружаюсь в тебя все сильнее.
Замолкаю для того, чтобы перевести дыхание.
Мои слова отдают горечью, но в их скрыта истинная правда.
— Продолжай.
— Сломал, покалечил, растоптал. А словами про детей убил окончательно. Я задумываюсь об этом, мне не противно. Как ты мог пролезть в мои мысли. Зачем подобрался настолько близко. Я не хочу любить, не хочу чувствовать. Мне страшно, понимаешь.
Истерически кричу и бью. Страшно осознавать, что уже испытываю чувства. Страшно доверять. Боюсь его и себя. Проклинаю и тайно мечтаю. Отбрасываю плеть и сажусь рядом с Морадом на полу. Поджимаю ноги и закрываюсь.
Меня глушат слезы, чувства переполняют и приносят боль.
Высказалась, выплеснула, должно было стать легче, а получилось, что только после этого взрыва осознала, как глупа. Как безнадежно увязла в этом мужчине. Морад садится сзади меня и обнимает, а я, повинуясь порыву поворачиваюсь и утыкаюсь носом в его плечо. Плачу, вдыхаю его аромат и периодически бью кулаком в плечо.
— Моя девочка. Так нужно было. Ты должна была отпустить, — тихо говорит на ухо, продолжая крепко обнимать.
От его слов повторно содрогаюсь и плачу еще сильнее. Слезы приносят освобождение. Раньше отказывала себе в таком. Считала их признаком слабости, но как оказалось они приносят пользу. Они не разрушают, а скрепляюсь все внутри. Придают решимости и оживляют мертвые участки.
— Не твоя, — тихо протестую между всхлипами.
— Ошибаешься. Ты моя. Я принимаю тебя, такой не совершенной, и ты принимаешь меня со всеми вытекающими последствиями. Ты признаешь меня, как своего мужчину и родишь детей. Наших. И будешь счастлива. Хелена, ты не пожалеешь. Сейчас ты не понимаешь всего, но позже. Будь со мной, ведьмочка.
— Не могу, — отрицаю и машу головой для убедительности.
Но вопреки протестам, его слова что-то задевают внутри. Они находят плодородную почву. Прорастают, как сорняки, которым не нужна подпитка. Они выживут всем назло.
Они станут сильными. Они останутся навсегда.
— Ты уже со мной. Мы уже вместе. Ты не осознала пока, но вскоре почувствуешь в полной мере. Вставай, пора ужинать.
В начале избиение беззащитного человека, после истерика в добавок признания.
А
