мужчиной ей не хватало сил.
У него было не так много времени, лишь считанные минуты, отнести ее в контейнер и оставить, закинув туда немного еды и чистой воды. Но Кумыс помедлил. На несколько секунд его взгляд задержался на ее безмятежном лице с темными кругами под глазами (неужели виновником этих страданий был именно он?), на бледной коже, на гладких шелковистых, как вороново крыло темных волосах. Он никогда не видел ее так близко, в зоне ее личного пространства, там, где запах духов уже запутывается с запахом тела, где теплота кожи будит в тебе животные инстинкты. Это все затуманило его разум на мгновение и не более, хотя оставило в памяти глубокое чувство чего-то нового. Уже потом, практически доехав до дома, он понял, что если бы задержался еще на чуть-чуть, то непременно поцеловал бы ее!
От этих мыслей голова пошла кругом! Это был какой-то стокгольмский синдром, но только наоборот. И явно не входило в его планы по спасению мира, в особенности, когда поднимаешься в квартиру своей девушки, которую так долго добивался.
Ведь буквально 48 часов назад он был безмерно счастлив с ней. Как приз, для получения которого он готов был продать душу дьяволу. Как могло все так резко поменяться? Как он мог так резко измениться?
У него было все: деньги и любовь окружающих, свобода и интересы. Он всегда знал, чего он хотел и добивался этого всеми способами. Победа приносила ему поэтому двойную радость: сама по себе как награда, так и еще подпитывая свое самолюбие. А Текила давно был его заветной мечтой, как вы поняли. Креолка, как крепкий орешек, не поддавалась никаким его ухищрениям, но Кумыс терпел и ждал, ждал и терпел ее отказы. Так как можно было так резко упасть с облаков, с седьмого неба радости, в которых он купался?
Предательство? Этого мало чтоб подкосить, хоть и очень сильное слово. Неприязнь задания? Бросьте, он и хуже выполнял команды. Так что же? Ну не любовь же часом, неожиданно накрывшая его. В это парень не хотел верить, как и в целом не верил в это чувство. Одно дело привязанность и крепкие надежные отношения, другое — омут. Последнее из этого участь сумасшедших, а он однозначно не был из их числа. Проклятье! «Надо бы разобраться позже, чтоб сохранить свежей голову» — подумал он, заходя в квартиру, где на него с ходу набросилась зеленоглазая красотка.
Ее желание пробежаться завтра утром вместе с ним, конечно же, застало его врасплох. С чего бы это ей делать? Вероятно, чтоб быть ближе, подумал Кумыс и, как и предположила Текила, при этом продумывая ходы-выходы из сложившейся ситуации. Ответ был прост: он поедет к Саке позже под предлогом «по делам». Бегать так бегать, чего не сделаешь ради своей возлюбленной.
Саке тем временем проснулась вновь у себя в полутемном холодном контейнере. Она была укрыта легким пледом, что особо бы не спас ее от холода, но все же было лучше, чем ничего.
Она вспомнила, как утром, через дрожь зубов расслышала звук подъезжающей машины вдалеке и прикинула план побега. Помнила, как удивилась тому, что дверь ее клетки с грохотом открылась, но никто не соизволил зайти. И про свой глупый импульс бежать тоже вспомнила.
Как же это было наивно полагать, что у нее получится так просто уйти от проблем. Она вновь недооценила Кумыса, проклятье! А ведь даже в тот момент, когда он ее повалил на замерзшую землю, в ней теплилась надежда, что она сможет, стоит только удачно ударить его или высвободиться от жилистых сильных рук, что даже не заметила, как провалилась в сон.
Сейчас, вспоминая все это да нее дошло, что ее соперник использовал приём до-дзимэ28, чтобы вырубить ее. По логике, это был самый простой способ ее урезонить. «Что ж, 2:0, Кумыс, ты вновь меня опередил». И вместо того, что отчаяться или впасть в паническое состояние, она засмеялась. Казалось бы, абсурдно в ее ситуации, но Саке умела выбирать правильные тактики. Как и сейчас ее мозг выбрал путь бороться с мужчиной. Она настырно хотела доказать ему, что сможет его перехитрить и выбраться отсюда. В одном она была уверена теперь: он не хотел ей зла — что больше всего пугает всех пленных. Понять бы что ему и впрямь нужно. Но всему свое время, и с этим она сможет разобраться позже. Теперь правильно нужно выбрать политику действий, хотя правильнее будет назвать это «стратегия войны».
Как женщина неглупая и выросшая в стране, где основы патриархата в той или иной мере были политически обоснованными и всеобщими, ей приходилось искать способы хитрить (а как еще можно выстоять свою точку зрения и жизненные ценности?). Вот и сейчас, Саке понимала, что есть два пути ведения боя: открытый — что показывает печальная практика, куда сложный путь, ведь противник — сильный мужчина с опытом наемника и охотника одновременно. И второй — пассивно-закрытый, ну или хитрый. То есть Саке надо будет включить все обаяние и изящество, завлечь Кумыса в сети женских чар. Не всегда, конечно, это может помочь на войне (ведь чаще всего «военные» — это звери-психопаты, в которых с каждой убитой жертвой уничтожается душа и остается лишь кромешное насилие. Это воистину страшные люди!), но девушка была убеждена, что Кумыс не конченный человек, в нем еще есть человечность. Об этом она сделала выводы из его «мягких приемов» по ее усмирению, ведь давайте будем честны: проще всего было отметелить девушку до полусмерти, переломав половину костей — и она бы не шелохнулась. Одно это дает ей преимущество: тактика тихого боя с использованием женственности должно сработать. Осталось только все продумать. К счастью, гейши — это искусство ее родины, и постигалось Саке не один год. Что-что, а привлечь и завлечь мужчину в паутину страсти она сумеет при желании. Она победит Кумыса своими способами и выберется отсюда!
Цель — стройная фигура.
Женщина вздыхает.
Веру ее не сломить цунами.
Глава 19
Злость постепенно отступила. Разум хладнокровно вернулся в голову Суррогата. Вокруг был вселенский разгром, но об этом позже. Мужчине надо было найти телефон и позвонить.
— Этанол, я знаю, кто стоит за нашими проблемами. Живо ко мне!
Буквально через полчаса (к этому времени Суррогат уже почти прибрался, хотя оставалась поломанная мебель) главный и единственный помощник главы синдиката ввалился в помещение.
— Здесь взорвалась бомба? — неуместно прокомментировал он, зная заранее,
