Но разве нацики успокоятся? Не для этого их взращивал запад. Террористы по определению не способны жить мирной жизнью. Волк травой не питается. А эти уроды и того хуже, убивают и русских и украинцев, разжигая всеобщую ненависть. Отчего же я тогда веселюсь? От того, что попал под мобилизацию, так как полностью подхожу и по возрасту и по навыкам, которым меня обучали в армии. Повестку принесли как раз накануне премьеры спектакля. А сейчас там вместо меня Лионель Иоганнович Фишер. По крайней мере, я так считаю. Интересно, а он умеет фехтовать? И снова приступ смеха…
— Не обращайте внимания, отец Лазарь. Просто я вспомнил одну очень забавную историю, — говорю сквозь выступившие от смеха слёзы.
— Поделитесь?
— Легко! Слушайте… Идёт суд. Судят мужчину. Судья у него спрашивает: «Скажите, подсудимый, как вы совершили ограбление?» «Какое ограбление, ваша милость?! — возмущается мужчина — Они сами меня попросили». «Как, сами?» — удивляется судья. «Ну, как… — вспоминает подсудимый. — Подходят ко мне вечером в тёмном переулке два мужика и говорят: „Слышь, господин хороший, снимай, давай, шубу и шапку…“ Я и снял… С одного шубу, а с другого шапку…»
— О-хо-хо-хо-хо! Нашла коса на камень… — затрясся от смеха батюшка, а я испугался: «Как бы возок не перевернулся».
Возок не перевернулся, но остановился. Оказывается, отцу Лазарю пришло время, выходить. Его остановка. А мы направились домой. Нужно было озаботить пацанят каким-нибудь заданием. К регулярным занятиям я приступлю с понедельника. Так мы договорились с Белкиным, а сейчас в основном буду обживаться…
Я никогда не спрашивал своего деда о том, откуда он взял такой необычный способ тренировки моторики пальцев рук. Не спрашивал, наверное, потому, что был ещё мал. А потом это как-то забылось. Способ заключался в следующем. На столе лежала деревянная рейка с небольшими полукруглыми углублениями. Было их десять. В пяти углублениях располагались металлические шарики. Диаметр самого большого шарика равнялся двум сантиметрам. У последующих шариков размер уменьшался. Самый маленький шарик походил на аскорбиновую витаминку. Моя задача заключалась в следующем: взять правильно в правую руку китайские палочки и с их помощью переложить шарики в пустые углубления. Как только задание будет выполнено, нужно повторить упражнение, но уже левой рукой. Дед объяснял мне, что это упражнение позволяет лучше чувствовать инструмент и материал, когда выполняешь резьбу по дереву. Думаю, он прав. Лично мне, ко всему прочему, подобные тренировки помогли развить красивый почерк.
В отличие от дедушкиных задумок, занятия с бабушкой меня напрягали. Особенно первые годы. Чёткой цели нет, а значит, нет азарта, желания победить, доказать всем, что ты можешь… Тут быстренько шарики переложил и — герой! А там зубри, запоминай, используй правила… И самое обидное, дедушка не знал иностранных языков вообще! Нет, он не отрицал их пользу, хвалил умницу-бабушку… и на этом всё. А бабушка, чтобы разжечь мой стимул, как бы ненароком вспоминала истории про пиратов, про шпионов, про первопроходцев… Рассказывала она увлекательно, но в конце всегда говорила, что в книге намного интересней. Как назло, все эти книги были на иностранных языках.
Но любопытство оказалось сильнее лени. Желание узнать пиратские и шпионские тайны толкало меня к книгам и к словарям. В особых трудных случаях на помощь приходила бабушка. Затем у меня появился компьютер, а вместе с ним и интернет. И снова мамина мама пошла на хитрость… Для лучшего усвоения разговорной речи, она по большей части включала клипы, фильмы и мультфильмы на иностранных языках. Часто смотрела их вместе со мною, а потом спрашивала, что я понял из сюжета? Это дало свои плоды. К шестнадцати годам у меня проблем с английским, немецким и французским языками не было. И тут они пригодились!
Я как-то заявил бабушке с дедушкой, что нуждаюсь в новом телефоне. Дед сказал, мол, иди и заработай. «Где?!» — тут же выпалил я. «Там, где продают телефоны», — вполне логично ответил дед. Ради смеха я пошёл в магазин, в котором торговали сотовыми телефонами. А там две молоденькие девушки раскладывают новый товар и переругиваются. Причина недовольства проста, как три копейки. Телефоны в магазин завезли, а все инструкции к ним на непонятном «вражеском» языке. И как в таком случае не помочь симпатичным девчонкам? Заодно можно козырнуть своими талантами…
В результате меня приняли на работу. Правда, не в этот магазин. У хозяина заведения имелись ещё две точки. Проработав всё лето, я обзавёлся желаемым телефоном. К тому же нередко помогал самому владельцу торговых точек. Большинство нужной ему информации находилось на иностранных сайтах. А он в совершенстве владел лишь русским матерным. Поэтому моя персона была для него, как манна с небес. Да и потом он нередко обращался ко мне за помощью, естественно не за просто так. Даже звал к себе на работу. Но трудиться в данной сфере меня не вдохновляло. Тяжело, когда над тобой стоят начальники. Всё-таки я по натуре свободный художник.
После того, как мы приехали на двор к Белкиным, я зашёл домой, быстренько переоделся в более простую одежду, взял сапоги, которые не лезли на мои ноги и пошёл в мастерскую.
— Good evening, Прохор! Чем занимаешься?
— Э-э… — сморщился мужичок. — Какой гривенник?
— Гуд ивнинг, а не гривенник, деревня! — беззлобно усмехаюсь.
— А чего это значит?
— Good evening — это значит «добрый вечер» на английском языке.
— А-а… Понятно… — Прохор почесал свой затылок.
— Так чем ты занимаешься?
— Сбрую чиню.
— Короче, бросай это грязное дело…
— Почему, грязное? — удивлённо перебил мужичок.
— По кочану! — осадил я. — На-ка, лучше сапоги примерь.
— Ох, ты! — у Прохора аж заблестели глаза. — Кожа-то барской выделки!
— Так ты при барине ходишь, поэтому и выглядеть должен хорошо. Чать не голь перекатная…
— Угу, — кивает мужичок и быстро скидывает свои чуни…
Сапоги были сшиты, словно по нему. Только меня напрягла какая-то неправильность… Потом вспомнил, что когда я сам примерял сапоги, то не мог понять, где левый, а где правый.
— Прохор, а ты сапоги надел правильно?
— В смысле? — удивился мужичок, пробуя в движении удобство новой обувки.
— Как ты определяешь, какой из них правый, а какой левый?
Прохор завис… Похоже, он таких слов даже не знает. Тогда я стал ему объяснять разницу. В результате выяснил, что здешняя обувь не имеет различий. Можно надевать на любую ногу. Звиздец!!! Это, что за беспредел? Становиться пациентом ортопеда совершенно не хочется. А есть ли они здесь — ортопеды? Вот же засада!
Успокоив своё разыгравшееся воображение, я решил бороться с проблемами по мере их поступления. Сейчас же мне требовалось совсем другое.
