Книга Анатомия обмана - Наталья Андреевна Букрина

– То есть языковая практика лишь приложение к ней? – изображая смирение, поинтересовалась Татьяна.

– Гуляева! Что вы себе позволяете?!

– Я только уточнила.

– Практика – это святое! Это как Бог для верующих!

Татьяна в шутку перекрестилась.

– Что вы делаете? – ужаснулась ученая дама, озираясь в испуге. – Вы же атеистка!

– Цитирую вашу лекцию: «Сначала было слово, и слово было от Бога, и слово было Бог…» Как человек верующий …в светоч знаний, молюсь на них.

– Прекратите паясничать! Я напишу на вас докладную! – брызжа слюной, затопала ногами педагог.

– Вера Назаровна, мы не опоздаем на поезд? – вмешалась Наташа, переводя разговор в другое русло.

– Да-да, пойдемте на вокзал. Приказ: всем сесть в один вагон, чтобы быть на виду! – напомнила старушка. – Вечером у нас прием в посольстве. Амелькова, ты подготовила приветственную речь?

– Конечно, Вера Назаровна, – заверила Наташа. – Пересказать?

– Верю на слово.

– А то бы она поняла хоть что-нибудь, – прокомментировала вполголоса Татьяна.

Преподавательница, будто услышав ее реплику, честно призналась:

– Наш батальон три месяца участвовал в боях за Тюрингию, но я так и не усвоила ни слова по-немецки.

– Вы здесь воевали? – удивилась Наташа.

– Да, мои дорогие. Саму Йену мы не освобождали – здесь хозяйничали британцы и американцы, – со знанием дела сообщила дама. – Советские войска освободили немцев от коричневой чумы, потому мне и доверили почетную миссию сопровождать вас!

– Получай фашист гранату! – шепнула за спиной Татьяна.

Группа с трудом сдержала смех. Наташа с укором посмотрела на подруг. Те невинно потупили глаза. У края платформы затормозил поезд. Свободных мест практически не было.

– Садимся рядом! – повысила голос преподавательница.

Татьяна забежала вперед и пригласила всю группу:

– Вера Назаровна, в этом вагоне почти никого. Идемте скорее.

Наташа силилась прочесть надпись на вагоне, но не успела этого сделать – поезд тронулся. Кучно разместившись, обратили внимание, что немногочисленные пассажиры курят, не выходя в тамбур.

– Фу, – достала носовой платок педагог, – какое бескультурье! Даже в наших электричках чадить не позволяется.

Наташа напрягла память и вспомнила, что при входе в вагон висел знак дымящейся сигареты, а на других вагонах она была перечеркнута крест-накрест.

– Это вагон для курящих, – сообразила она. – Потому и пассажиров так мало.

– Вот что значит цивилизованная страна, – сменила тон Вера Назаровна. – Смотрите, как заботятся о людях и их интересах!

Недалеко от них с журналом в руках расположился солдат. Наташа с интересом рассматривала форму курильщика.

– Думаешь, самоволочка? – перевела ее немой вопрос Ирина. – Интересно, сколько лет у них служат? И в каких условиях живут?

– Сейчас узнаем, – Наташа пересела к парню и поздоровалась: – Guten Tag.

– О чем там шепчется Амелькова? – напряглась Вера Назаровна. – Кто ей позволил общаться с незнакомым человеком, тем более военнослужащим?

– А знакомых у нас здесь попросту нет, – заступилась Татьяна. – Думаете, Наталья вышла на прямую связь с резидентом и разглашает важную информацию?

От ужаса глаза ученой дамы выскочили из орбит. Она побледнела, стала задыхаться и схватилась за сердце:

– Да ты с ума спятила, Гуляева! Что ты себе позволяешь?

– Шутка, – улыбнулась студентка. – Пусть пообщается, попрактикуется в разговорном немецком, узнает о жизни рядовых солдат непосредственно из их уст.

Рядом с Наташей остановился проходивший пассажир и прислушался к разговору.

– Ну, вот, допрыгалась, – испугалась педагог. – Чует мое сердце, он из органов.

– Из внешних или внутренних? – уточнила Татьяна.

Вера Назаровна была готова ее растерзать:

– Не стоит говорить об этом вслух, – предостерегла она.

Тем временем немец в штатском присел на подлокотник Наташиного кресла и активно включился в беседу.

– Мало ему свободных мест, а еще говорят, культурная нация, – возмутилась Вера Назаровна и наклонилась к Татьяне: – Гуляева, переводи, о чем они там шепчутся.

– В разговорной речи я не сильна. Со словарем, пожалуйста…

– По-моему, мы зря паникуем, – вступила в разговор Ирина. – Если мужчина садится на подлокотник, он просто дает знать, что хочет познакомиться.

– А ты откуда знаешь? – окинула ее подозрительным взглядом старушка.

– Габи вчера говорила об этой традиции на семинаре по проблемам современной молодежи. Это привычный для немцев знак внимания.

– Надо Амелькову предостеречь, – дама от волнения вытерла шею носовым платком и достала из сумочки блокнот. – Напишем ей записку.

– Шифрованную. И отправим через связного? – уточнила Татьяна. – Зачем нарываться на международный скандал?

– А если ее вербуют? – подмигнув подругам, предположила Ирина.

От подобной мысли Вере Назаровне сделалось дурно.

– Мы же в братской стране, – с улыбкой успокоила Татьяна. – В дружественной.

– Но ведь контакт несанкционированный, – с новой силой заволновалась педагог. – Как бы она чего лишнего не сболтнула!

– Наташа – настоящая комсомолка! – заверила Татьяна. – Член бюро факультета, готовится вступить в партию. Неужели мы ей не доверяем?

– Господи, за что мне все это? – откинулась на спинку педагог. – Скорее бы домой!

Поезд остановился. Солдат и его собеседник вышли из вагона. Наташа вернулась к своей группе.

– О чем ты там секретничала? – насторожилась Вера Назаровна.

– Спросила парня о службе, о жизни, о девушке.

– Он в самоволке? – напомнила Татьяна.

– Нет, едет домой. А утром снова в часть. У них такая служба.

– Рай какой-то! – восхитилась Ирина. – И сколько они так служат?

– Всего полгода. Рабочий день восемь часов – и ты свободен, как птица в полете. Можно даже пивка попить. А в столовой у них система заказов.

– Шутишь!

– Нисколько.

– Не армия, а профилакторий! – не поверила Ирина. – Нам бы так.

– В нашей стране – все и так самое лучшее! – запротестовала преподавательница. – Советская армия это образец нравственности и школа мужества!

– Кто бы спорил, – согласилась Татьяна. – Но мой брат служил три года в море и дома был всего разок. А за пиво его друзей сажали на гауптвахту.

Аргументов для возражений не было – Вера Назаровна промолчала. Собравшись с мыслями, она повернулась к Наташе:

– А что хотел от тебя тот гражданин, что так бесцеремонно навис над тобой?

– Поинтересовался, полька или чешка я.

– Зачем это ему?

– Не знаю, сказал, что у меня славянский акцент.

– Не смей больше ни с кем заговаривать! – приказала педагог и уточнила: – Пока не вернемся в родные стены!

– Я что, в тюрьме? – воспротивилась Наташа.

– Нет, но так будет безопаснее для всех нас!

Поезд тронулся. В окно постучал солдат и помахал на прощание рукой.

– Вот видишь, к чему приводит твое легкомыслие! – взорвалась Вера Назаровна.

– А что тут такого? – вспыхнула Татьяна. – Помахал рукой – вот преступление.

– Гуляева, ты бы вообще помолчала! – огрызнулась старушка.

– А как же языковая практика?

Педагог гневно отмахнулась. Наташа встала, чтобы пересесть, и едва не