— Конечно.
Фил завтракал, не отвлекаясь от работы. Я не стала ему мешать, ушла к себе. Как и обещала, перезвонила Леше.
Фил, закончив около двух часов, собрался домой:
— Не грусти, и звони, если что, — уже у дверей сказал он. — И, пожалуйста, если очень захочется напиться, зови в следующий раз меня. Составлю компанию, — щёлкает меня по носу и убегает.
Блин, всё же он очень хороший друг.
Вечером вернулась Маша. Если честно, я боялась, что она всё знала и молчала. Если бы и Маша была предательницей, даже не знаю, что бы делала, но в дружбе разочаровалась бы точно. По Машиной реакции понимаю — она была не в курсе.
Как всегда, она выбрала нейтралитет. Но и переубеждать меня в том, что я не права, тоже не стала. Уже хорошо.
Лёша вернулся в понедельник и уже вечером был у меня. Рассказывать подробности ссоры с папой мне не хотелось. Но как-то так вышло, что пока мы гуляли, он вытянул из меня всю информацию. Говорить ничего не стал, просто обнял и какое-то время мы стояли молча.
— Девочка моя, теперь у тебя есть я. Я позабочусь о тебе. Веришь?
Я кивнула. Я ведь действительно верила ему. Мне ещё ни разу не пришлось усомниться в его словах. А в том, что он умеет окружать заботой, я уже убедилась.
Учеба отвлекала, правда сидеть за нашей партой вдвоём, было непривычно. Если первую неделю это было временно, то сейчас я понимала, Саша больше не будет с нами сидеть, никогда.
В четверг Маша предупредила, что сегодня, после лекций, за вещами заедет Саша. Я сказала, что меня не будет дома часа два. Надеюсь ей хватит. Потому что, встречаться с ней не было никакого желания. Попросила Лёшу прогуляться или сходить со мной в кафе.
Когда мы возвращались, я увидела папу, который стоял возле такси. Попросила остановиться, не подъезжая к подъезду. Через какое-то время вышли Саша и Маша. Они несли пакеты с вещами. Положив всё это в машину, девчонки обнялись прощаясь. И Маша ушла.
Папа обнял Сашу, заглядывая ей в глаза, что-то спросил, она ответила кивком головы. Он прижал её к себе, как будто успокаивал, потом поцеловал в макушку. Открыл дверь и помог сесть в машину, затем сел сам, и они уехали.
— Девочка моя, — Лёша протянул мне платок. А я только сейчас поняла, что по моим щекам текут слёзы.
— Всё хорошо, — проговариваю я. По старой привычке пускать кого-то в душу я не хотела. И пыталась держать лицо. Правда, получалось плохо.
Лёша подъехал ближе, припарковался и хотел пойти ко мне, но я сказала, что сейчас хочу побыть одна. Он понимающе кивнул, попросил звонить и постараться не плакать. Какой же он замечательный, понимающий и, как всегда, заботливый.
Зайдя в квартиру, сразу прошла в Сашину комнату. Она стала пустой, неживой. Шкаф был приоткрыт, и я увидела, что в нем висят вещи. Подошла и распахнула дверцы. Вещей осталось довольно много, рассмотрев, поняла, что это, все те вещи, которые я отдавала Саше.
Я даже не знаю, что я испытала в этот момент. Но почему-то мне было это неприятно. Неужели она думает, что они мне нужны? Или это такой способ показать мне, что наше прошлое для неё ничего не значит? Или рассчитывает на новый гардероб за папин счет? Захлопнула дверцы. Увидела рядом стоящую Машу.
— Только ничего не говори. — предупредила её, она кивнула.
— Иди ко мне, — она раскрыла объятия. А когда обняла, продолжила. — Мне очень грустно, я вас люблю. И не могу выбрать кого-то одного. Надеюсь, ты меня понимаешь…
— Маша, я честно, не понимаю, как они… — не могу договорить, опять начинают душить слезы.
— Дашенька, пока ты с ними не поговоришь, вряд ли поймёшь. Но пока ты не готова слушать… Поэтому лучше этого и не делать.
Утро пятницы ничем не отличалось от других дней. Позавтракав с Машей, мы пошли в универ. Сели за нашу, полюбившуюся за три года парту, принялись ждать преподавателя. Никита Витальевич, жутко занудный и грузный мужчина, начал лекцию, как всегда, с переклички. Дойдя почти до конца списка, он озвучил Сашину фамилию:
— Федотова?
— Я тут, — раздалось с задних парт.
Просто не поверила, что это правда. Никак не ожидала её увидеть, не была к этому готова. Обернулась, и действительно, она сидела на задней парте рядом с Сазоновым.
Я знаю, что дядя Коля умер, мне Маша сказала, и что мама её теперь в больнице тоже. Наверное, я бы ей посочувствовала, увидев её такой разбитой, такой замученной и уставшей. Но сейчас во мне кипело столько злости, что даже её вид не вызывал сочувствие. Отвернулась. Пульс стучал где-то в ушах. Единственное, о чём могла думать, это о том, чтобы поскорей покинуть аудиторию.
День был напряженным. Я держалась на каком-то упрямстве и силе воли, но и они заканчивались.
В конце дня я зашла в туалет, умылась холодной водой, пытаясь совладать с наступающей истерикой. Последнее время, мне очень плохо удается держать свои эмоции под контролем. Вся эта ситуация будто разбила меня, поломала. И теперь слёзы льются беспрерывно, стоит только немного меня задеть. А пробыв в напряжении несколько часов, я устала, очень…
Дверь в туалет открывается, и входит та, которую меньше всего мне хочется видеть. Мы замираем на своих местах. Видимо, она тоже не ожидала этой встречи.
— Даша, прости, — начала разговор Саша. Но я не произнесла ни звука, лишь презрительно обвела ее взглядом и попыталась обойти. Я и так держусь из последних сил. Но она не позволила, перегородив мне путь. — Даша, пожалуйста, давай поговорим.
— Мне не о чем разговаривать с предательницей.
— Я не предавала тебя, — тихо говорит она, а глаза наполняются слезами, как будто ей тоже больно.
— Не строй из себя бедную овечку. — не хочу видеть ее такой, за грубостью прячу свою боль. — Ты отобрала у меня папу.
— Полная чушь! — она тоже начинает злиться. — Ты сама от него отвернулась. Когда ты звонила ему последний раз? Ты спросила, как он чувствует себя? Ты знаешь, как он переживает, что ты его не поддержала?
— Зато ты поддержала, — зло бросила я.
— Это глупо. Ты боялась его потерять, и сама его отталкиваешь. Он любит тебя, а ты его, только ты эгоистично ставишь свои желания превыше желаний Андрея. Разве так любят?
