не подлежали возврату на свои прежние земельные участки крестьяне, прожившие в каком-либо городе более 20 лет. Крестьян же, обосновавшихся в Стамбуле, не переселяли обратно в любом случае, независимо от времени бегства с обрабатывавшихся ими земель. Эта черта процесса прикрепления крестьян Османской империи к земле отразилась в быстром росте многих ее городов в XVI в.
Положение о праве тимариотов силой возвращать податных крестьян на покинутые ими земли формировалось и законодательно закреплялось на протяжении первой половины XVI в. В некоторых канун-наме оно фиксировалось уже в первой четверти этого века. В частности, законы Египта (1524) после его завоевания турками содержали положение о том, что крестьянина, покинувшего обрабатывавшиеся им земли, следует «схватить и отправить на прежнее место». Землевладелец (как держатель земли категории мири, так и мюлькового или вакуфного владения) именовался «хозяином райята», т. е. господином крестьянина, приписанного к определенному земельному участку. Тимариоты обладали правом перевозить крестьян из одного района страны в другой, если это могло содействовать росту доходности их владений. А в соответствии с султанскими указами не раз осуществлялись массовые насильственные переселения крестьян, например из Анатолии в Румелию, для освоения и обработки захваченных земель. В период царствования Сулеймана Кануни ограничениям начали подвергаться даже кочевые племена Анатолии – юрюки, которым кодекс Сулеймана запретил пребывание на одном месте больше трех дней, а в случае выраженного ими желания заняться земледелием позволял им использовать только гористые или болотистые земли. Так закон ограждал тимариотов от опустошительного пребывания кочевников в их владениях.
В XVI в. положение крестьянства Османской империи ухудшилось из-за серьезных финансовых затруднений страны. Государственную казну опустошали все возраставшие военные расходы, содержание огромного штата двора султана, центральной администрации. Все чаще в обращение выпускались неполноценные монеты, вследствие чего цена 1 окка серебра возросла с 500 акче в начале века до 1000 акче к концу столетия.
В XVI в. резко повысились цены на продовольствие и предметы первой необходимости. Цены на пшеницу выросли в течение этого столетия более чем в три раза, цены на хлопчатобумажные ткани, мыло – в два-три раза, на мед – в пять раз. Цены на масло к концу века повысились по сравнению с началом века в пять раз, цены на овец – в три раза.
Армия порой сидела без денежного довольствия, а янычары и сипахи не раз отказывались принимать жалованье в порченой монете. В войсках часто возникали волнения, вызванные финансовыми и экономическими неурядицами. Общую картину положения, в котором находилось население империи, турецкий историк второй половины XVI в. и крупный сановник Мустафа Селяники представлял так: «В провинциях государства чрезвычайные налоги довели… народ до того, что ему опротивел этот мир и все, что находится в нем… Управители и судьи стали назойливы… непрерывно один за другим следуют повторяющие одно и то же срочные султанские указы, где говорится: «Пусть будут взяты авариз, нюзуль и кюрекчи (чрезвычайные налоги и сборы на нужды армии и флота. – Ю.П.) или их замены». Чужаки (так автор именует правительственных чиновников разных рангов. – Ю.П.) ходят из дома в дом и берут с бедняков и неимущих по 300 акче, и опять эти доходы не поступают целиком в государственную казну, а часть их застревает между судьями, наибами и чаушами». Селяники красочно описывал произвол султанских чиновников и откупщиков, не упускавших случая, чтобы поживиться за счет податных крестьян. Он писал, что «бейлербеи и беи, являющиеся управителями провинций, по три раза в месяц совершают нашествия на подданных государства», собирая не только большие суммы сверх установленных налогов и сборов, но и буквально разоряя крестьян расходами на свое пребывание в деревнях и поселках. Во время этих поездок потреблялось много мяса, вина и иных продуктов, а еще больше увозилось в обозах чиновников, возвращавшихся в свои города. «Подданные страны, – писал Селяники, – начисто разорены».
В XVI в. в среде крестьян Османской империи было немало ортакчи (издольщиков). В отличие от крестьян, обрабатывающих земли тимариотов на основе тапу, ортакчи не имели установленных законом прав на владение земельным участком. Кроме того, если крестьянин, обрабатывавший землю тимариота на основе тапу, отдавал ему десятую часть урожая, то ортакчи, как правило, целиком зависевшие от воли феодала, отдавали землевладельцу значительно большую долю урожая. Участь ортакчи была особенно тяжелой.
Издольщина и откупная система налогов, произвол чиновников и откупщиков, барщина и широкое распространение (особенно в период столь частых в XVI в. войн) чрезвычайных налогов и сборов, как денежных, так и натуральных, особенно тягостных, – все это вызывало рост недовольства широких крестьянских масс. Это недовольство выразилось в увеличении числа крестьян, бросавших свои земельные участки и бежавших, несмотря на запрет и страх наказания, в другие места, чаще всего в города. В XVI в. в турецком языке появилось специальное слово для обозначения беглых крестьян. Их называли «чифтбозан», букв. «оставивший свой надел невозделанным», т. е. крестьянин, бросивший свою землю. Чифтбозаны пополняли ряды городских низов, многие из них подавались в шайки разбойников – левендов. Множество молодых крестьян ушло в медресе. Их появление здесь сделало софт зачинщиками и участниками многих волнений и бунтов в городах и селах империи.
На протяжении XVI в. недовольство крестьян не раз выливалось в антиправительственные выступления. Значительное число их было облечено в форму религиозных ересей различного толка. В Османской империи, где господствующим течением в исламе был суннизм, такой идеологической оболочкой для крестьянских восстаний стал шиизм. В частности, среди руководителей восстаний крестьян в Восточной Анатолии в XVI в. был популярен шиитский догмат о грядущем появлении «Махди» (мессии), который принесет простым людям избавление от гнета феодалов и притеснений чиновников. Многие из вожаков взбунтовавшихся крестьян сами выдавали себя за «махди», поднимая обездоленных крестьян на вооруженную борьбу с турецкими феодалами.
Уже первое десятилетие XVI в. принесло султанам немало беспокойства из-за роста недовольства крестьянских масс в Анатолии. В 1508 г. в районе Токата поднял восстание шиитский дервиш Hyp Али Халифа, собравший вокруг себя более 20 тыс. недовольных. В Анатолии этих повстанцев, как и участников других восстаний того времени, проходивших под шиитскими лозунгами, называли «кызылбашами» (красноголовыми), ибо, подобно воинам иранского шаха, они носили чалму, украшенную двенадцатью красными полосками в память о двенадцати почитаемых шиитами имамах. Восстание Hyp Али Халифы объединяло движение недовольных крестьянских масс и сепаратистское движение шиитов, стремившихся освободиться от власти османских султанов и стать подданными иранских шахов. Повстанцы были настолько сильны, что несколько раз наносили поражение султанским отрядам, насчитывавшим до 4 тыс. воинов. Hyp Али Халифа овладел Токатом. Восстание длилось несколько лет и было с немалой жестокостью подавлено Селимом I, снискавшим после этого славу беспощадного гонителя и истребителя шиитов.
В апреле 1511 г., когда в Центральной Анатолии еще продолжалось восстание Hyp Али Халифы, на
