если что.
— Да у нас дома есть приёмник, мама у себя на работе с хорошей скидкой может брать. Она и мне с собой в Свердловск дала, чтобы скучно не было. Правда, хозяйка не разрешает громко включать, а по радио иногда такие хорошие песни передают.
— Хозяйка пожилая?
— Да, Клавдии Михайловне уже лет семьдесят. Вдовая она, муж на войне погиб. Дочка замуж за военного вышла, с семьёй в Германии сейчас, а Клавдия Михайловна вот одна, сдаёт комнату. Мы у неё с первого курса живём, по десять рублей в месяц берёт, ну ещё и готовит нам из наших же продуктов.
Не доходя до здания горисполкома, где с утра до вечера, видимо, проливал пот на идеологическом фронте Язовский-старший, мы свернули на улицу 8 Марта, минуя консерваторию — первый каменный дом в городе, построенный, если память не изменяет, ещё в середине 18 века. Дальше располагалась поликлиника и отдельный вход вёл в травмпункт, откуда как раз выходили женщина и парнишка с загипсованной рукой.
Тут меня и озарила мысль, которую, по идее, я должен был сразу подкинуть Полине.
— Поля… Ничего, что я так тебя называю?
— Да я уже привыкла, — отмахнулась девушка.
— Ну и отлично! Поля, давай зайдём в травмпункт?
— Зачем? — искренне удивилась она. — Это всего лишь синяк.
— Мало ли, вдруг этот негодяй задел лицевой нерв? — начал сочинять я. — В любом случае посоветуют что-нибудь, а заодно зафиксируют телесное повреждение.
— Думаешь, стоит? — с сомнением спросила она.
— Ты же ничего не теряешь, да и времени это займёт не так много.
Она вздохнула и пожала плечами:
— Если ты настаиваешь…
Минут через тридцать мы выходили из травмпункта, имея на руках справку от травматолога, в которой указывались гематома в области левой височной и скуловой кости, а также затылочной части головы (затылком она ударилась о колонну), и симптомы сотрясения головного мозга — головокружение и головная боль. Когда врач спросил про головокружение и головную боль, Полина сначала явно собиралась сказать, что ничего подобного не испытывает, но я её опередил, заявив, что по пути девушка жаловалась как раз на эти самые симптомы. Полине не оставалось ничего другого, как подтвердить мои слова. Заодно травматолог посоветовал обратиться в милицию. Тут уж Полина заявила мне, что никуда на ночь глядя не пойдёт. Я согласился, в конце концов справка есть, написать заявление в случае чего можно и завтра. Посмотрим, чем закончится разбирательство в деканате.
— А ты, значит, в певицы решила податься? — продолжил я наш прерванный разговор.
— Так я с детства пою, сколько себя помню. Мама всё удивлялась, в кого я такая певунья? Как по радио услышу какую песню — тут же запоминаю и хожу пою.
— Русские народные?
— Ну уж! Мне больше эстрадные нравятся, только вот на эстрадных певиц в области нигде не учат. Мне и педагоги говорят, что у меня эстрадный вокал, но для хора тоже подходит. Тем более я часто выступаю как солистка. Вот у Насти — у той да, чисто хоровое пение, ей только русские народные петь.
— А на кого ты больше похожа? В смысле вокально, голосом?
— Кто-то говорит, что я пою как Миансарова, кто-то — как Мондрус. А мне кажется, у меня голос как у Аиды Ведищевой. Вот послушай.
Где-то на белом свете
Там, где всегда мороз
Трутся спиной медведи
О земную ось…
В общем, несмотря на озиравшихся прохожих, исполнила куплет и припев, и я оценил, что действительно похоже. А затем она аналогичным образом (куплет-припев) спела вещь из ещё одного фильма Гайдая — знаменитую «Помоги мне». И так страстно… И в голосе себя не сдерживала, вот тут уж действительно народ стал останавливаться и даже аплодировать, а кто-то крикнул «Браво!».
— Однако, — покачал я головой, когда мы продолжили наш путь. — Тебя и впрямь можно хоть сейчас выпускать на сцену.
— А я не против, — весело заявила Полина.
И показала мне язык, вернее, кончик языка, что получилось очень… Хм, ну, можно сказать и сексапильно, не погрешу против истины.
— Замёрзла? — спросил я, заметив, как она приобняла себя за плечо свободной от сумки рукой.
И, не дожидаясь ответа, накинул ей на плечи свой пиджак.
— Спасибо!
— Не за что, — улыбнулся я в ответ на благодарный взгляд серо-голубых глаз.
Какое-то время мы шли молча. Затем, чтобы хоть что-то сказать, спросил:
— Стипендию хоть платят?
— А как же? Тридцать пять рублей! Ну и мама помогает. Насте тоже родители помогают. Так что не шикуем, но и не бедствуем.
— А на тебе сейчас, наверное, твои лучшие платье и туфли?
Девушка немного смутилась, но быстро взяла себя в руки.
— Да, лучшие, — с каким-то вызовом ответила она. — А что?
— Да ничего, просто… Красивая ты в них. И без них, думаю, не хуже… Ой, извини!
Блин, вот ведь, язык мой — враг мой. Хотя… Кажется, моя спутница не поняла смысла оговорки.
— За что извинить-то?
— Да это я чуть на ногу тебе не наступил.
— Не наступил же, — улыбнулась она.
Её глаза заискрились лучиками. Я не смог удержаться от ответной улыбки. Вот действительно солнечная, оправдывает своё имя.
Тем временем мы свернули на Радищева, стали появляться частные дома, из-за заборов то и дело слышался лай собак. Практически центр миллионного города, а люди тут даже огороды разводят, выращивают картошку, огурцы и помидоры. Это я уж не говорю про торчащие повсюду яблони в белом дыму. Как там у Есенина… «Всё пройдёт, как с белых яблонь дым». Хорошо, что под ногами асфальт. Дождя хоть и не было, но всё равно.
— А у тебя есть девушка?
От неожиданного вопроса я даже сбился с шага.
— Девушка? Э-м-м… На данный момент нет. А с чего это ты поинтересовалась?
— Да так, — пожала она плечиками, отчего пиджак едва не свалился. — Мне казалось, что у такого парня обязательно должно быть девушка.
— Ну вот как-то пока не сложилось. Два года в армии, потом институт, всё время уходит на учёбу и спорт…
— Ты ещё и спортсмен?
— Ага, боксом занимаюсь. Недавно выиграл всесоюзный турнир, приуроченный к Дню Победы, — не удержался я, чтобы не похвалиться.
— То-то ты так ловко Лёше врезал.
— Ну, врезал-то я не по правилам бокса, если честно, боксёры на ринге по почкам сзади не бьют. Но в этой ситуации было не до игр в благородство. Да и ударил я его не в полную силу… Кстати, улица Шейнкмана, — сказал я, бросив взгляд на табличку на
