– Господин, разве можно так легкомысленно бегать среди врагов! – запричитал слуга, заботливо застегивая пуговицы колета.
– Не успел, хотел аркбаллисту испытать, да толком ничего не получилось.
– Меня бы позвали, я в замке прежнего хозяина ядра подносил.
В этот момент палуба резко накренилась, дромон сошелся бортами с последней парой врагов. Ганзейцы, выстроившись плотной шеренгой, встретили норвежцев стеной щитов. Однако мурманы без задержки взялись за топоры, в разные стороны полетели щепки, прорыв на палубу занял всего несколько секунд. Далее началась кровавая сеча без видимого перевеса одной из сторон. Организованный строй, состоявший из нескольких рядов, успешно противостоял безрассудным наскокам мурманов. Вооруженные дюсаками корабелы Ганзы не только отражали удары, в коротких атаках они наносили норвежцам смертельные раны. Бой грозил закончиться поражением, ибо безрассудной отваге противостояла организованная дисциплина. Выход имелся один – требовалось зайти противнику в тыл и разрушить строй, в разрозненных единоборствах норвежцы неизбежно должны были взять верх.
Разбежавшись по палубе, Норманн лихо перепрыгнул на бак кога и без задержки совершил еще один прыжок на второй корабль. Противника требовалось ограничить в пространстве, не дать ему возможности унести раненых или присесть на отдых. Кроме того, потеря еще одного судна отразилась бы на моральном состоянии защитников. Так и есть, на палубе лежало несколько моряков, а рядом с ними суетились товарищи, пытаясь оказать первую помощь. У норвежцев такого не имелось, по законам Одина раненый должен был биться до конца, товарищи могли перевязать ему раны только с окончанием сражения. Не снижая темпа, Норманн пробежал вдоль палубы и никому не оставил надежды выжить. Два коротких удара мечом перерубили связывающие суда швартовы, затем последовал тихий шажок на другую палубу. Буквально рядом, не далее метра, за боем наблюдала троица, очень походившая на начальство. Удар со спины должен был остаться для всех незамеченным, на палубе стоял шум, да и всеобщее внимание сосредоточилось на смертельной схватке. Рубящие удары левым, а затем и правым мечами нанес так, чтобы перебить позвоночник, что гарантировало мгновенный паралич и отсутствие последующих призывов о помощи. Вопреки ожиданию третий воин среагировал молниеносно и с разворота нанес удар булавой. Запоздалый блок левым мечом с небольшим шажком вправо несколько ослабили удар, булава прошла вскользь по плечу.
– Больно же! – непроизвольно воскликнул Норманн, но, заметив на лице противника злобную усмешку, на автомате снес ему голову.
Ох и опытный народ на этих кораблях! Ганзейцы сразу просекли появление новой угрозы. Тыловой ряд синхронно развернулся и двинулся в атаку, стараясь взять незваного гостя в кольцо. Норманн беспомощно оглянулся: второй ког отнесло достаточно далеко, не допрыгнуть.
– Гады! Не видать вам моей кровушки!
Он подцепил носком сапога лежащую на палубе булаву и подбросил ее прямо перед собой. Тяжелая! Килограммов пять, не меньше! Действие на какой-то момент отвлекло внимание атакующих, поэтому они проворонили рывок, в котором Норманн буквально прорубился через центр. Не давая противнику опомниться, он баскетбольными прыжками прошел по тылам основной шеренги, одновременно нанося широкие рубящие удары обеими мечами. Сработало! Ганзейцы дрогнули, а норвежцы прорвались на простор палубы. Дальше пошло добивание экипажей. Норманн то нападал, то отступал, иногда приходил кому-то на помощь, порой кто-то в последний момент отводил смертельный удар. Но вот над палубой теперь уже трофейного судна раздался торжествующий вопль:
– Победа!!! Слава Одину!!!
Вопль перерос во всеобщий крик, мурманы встали в круг и начали отплясывать какой-то дикий танец. Кровь снова намертво приклеила мечи к ладоням, прижав лезвие сапогом, Норманн с трудом освободил руки и неожиданно для себя встал в общий круг. Вместе со всеми он топал по содрогавшейся палубе, что-то орал и кого-то восхвалял. Постепенно тело начало наполняться усталостью, левое плечо заполнила пульсирующая боль, а руки и ноги перестали повиноваться. Сделав шаг назад, он буквально рухнул на палубу и обессиленно прислонился к фальшборту. Вскоре круг орущих рассыпался, некоторые воины упали, другие, постанывая, принялись снимать броню. Дикая пляска позволила сбросить накал эмоций и выплеснуть остатки адреналина, люди начали приходить в себя.
Не было никаких сил ни встать, ни пошевелиться. Преодолевая сковывающую тяжесть, Норманн поднялся, требовалось оказать помощь тяжелораненым. Ветер и течение потихонечку растаскивали в разные стороны дрейфующие корабли, требовалось срочно отправить на дромон хотя бы шесть человек и взять трофеи на буксир. Шаг, еще шаг… палуба покрыта кровью, вокруг – тихие стоны раненых и судороги умирающих. Кажется, схватка закончилась давным-давно, а за борт по-прежнему стекали красные ручейки. Усталые ноги предательски заскользили… еще шаг.
– Ульфор! – изо всех сил крикнул Норманн. – Где Ульфор?
– Здесь он! – сразу откликнулись несколько голосов. – Возле трапа на полубак.
Вождь норвежцев был белее снега, сильный удар дюсака прорубил на груди кольчугу.
– Ты действительно сын новгородского посадника? – чуть слышно прошептал Ульфор.
– Конечно нет, это сделка по обоюдному согласию.
– Я так и думал, ты настоящий потомок Одина.
– У кого есть нитка с иголкой?! – глядя на белеющие ребра, крикнул Норманн.
– Господин! Позвольте мне, я смогу зашить. – Слуга опустился на колени и начал осторожно снимать кольчугу.
– Разве ты умеешь врачевать?
– Госпожа Жанна с господином Максимом специально меня учили перед походом. Я все умею, и рану зашью, и кости сведу.
– И лекарства дали?
– А как же, вон сколько! – Слуга похлопал ладонью по объемистой переметной суме.
– Отлично! Я сейчас найду тебе помощников.
– Там, на корме, ваш духовник и кок с поваренком, они тоже взялись делать перевязки.
Норманн забросил мечи за спину и уверенно пошел по палубе.
– Ты, ты и ты. – Он указал на троицу относительно здоровых воинов. – Возьмите еще четверых – и на дромон.
– Зачем?
– Что значит «зачем»! Трофеи уносит в разные стороны! Или вам не нужна добыча?
– Как же, мы за нее бились!
Норвежцы нехотя встали, но после нескольких шагов начали двигаться более уверенно. Вскоре около десяти добровольцев перебрались на дромон и отправились ловить уплывающие коги. Норманн начал собирать трофейное оружие, но боль в плече стала просто невыносимой. Пришлось уйти в капитанскую каюту и раздеться. Только сейчас он осознал глупость своего воинственного порыва. Разве можно без брони бросаться в сечу! Одежда оказалась располосованной, тело было покрыто многочисленными резаными ранами. Его счастье, что он успевал уклониться или блокировать завершающую стадию удара. Поежившись от неприятной мысли о возможном фатальном исходе в совершенно ненужном ему сражении, Норманн вернулся на палубу. Ведро с веревкой нашлось в каюте подшкипера. Он долго и тщательно смывал с себя кровь, затем промыл холодной морской водой голову. Окончательно замерз и, чтобы согреться, принялся мыть палубу.
