из леса тёмная фигура, а когда заметила вовсе не таившуюся Руту, попыталась спрятаться в первые попавшиеся кусты.
Девушка заинтересованно приблизилась, осторожно раздвинула ветки и вежливо поздоровалась с вдовой. Та ойкнула и потупилась. Потом вдруг принялась обдирать с куста листья.
– Не боишься разгуливать по ночам? – приветливо улыбнулась ей Рута, подмечая и растерянность и бледность. – Остальные бабы после случившегося даже днём со двора ни ногой. А листья зачем? Не козу же кормить?
– Не козу… – медленно подбирая слова, с неохотой отозвалась вдова. – Эта… у ребятишек опять животики болят. Дай, думаю, соберу листочки и запарю…
– Опять животики! – озабоченно всплеснула руками ворожея. – Тогда, милая, тебе не в эти кустики. Это как раз крутибрюх.
– Да неужто в темноте перепутала! – неубедительно изумилась вдова, поспешно выкидывая собранное.
– Бывает, – тоже с преувеличенной доброжелательностью покивала Рута, – Пойдём к твоим детишкам, осмотрю. И правильную травку присоветую, опять же настои с собой.
Ворожея позвенела склянками в сумке, но вдова её участливости не обрадовалась.
– Да не стоит… Поболит и перестанет.
– Хороша же мать, – насупилась ворожея. – А ну пошли!
Детишки вовсе не мучились животами, а безмятежно спали в одной колыбельке. И когда Рута, почувствовав смутное желание хорошенько рассмотреть младенцев, взяла одного ребятёнка на руки, тот захныкал и распахнул очень недовольные сонные глазки. Пронзительного жёлтого цвета. Рута вернула малыша в колыбель и вынула второго.
Этот младенчик, по сравнению с братцем, оказался шустрей. Взятый чужой тёткой на руки, гибко извернулся и вдруг цапнул Руту длинным острым зубом за руку. Ворожея ойкнула, поскорее сунула удивительное дитя назад в колыбельку, и строго воззрилась на его мать.
– Уже зубы и такие острые? У грудничка?
Вдова не ответила и стояла, ни жива, ни мертва. Тогда Рута опять потянулась к спокойненькому – тот уже снова спал, – и развернула пелёнку. Ножки, вернее ступни младенца, были лапками зверя: вытянутыми, костистыми и поросшими бурыми волосками. В это же время необычный младенец зевнул, и его розовый ротик оказался полон желтоватых, похожих на иголки зубов. Вдова шумно и покаянно вздохнула и бухнулась перед ворожеёй на колени.
– Поклянись, что не убьёшь моих детей и разрешишь с ними уйти!
– Детей мы не убиваем, – дала матери надежду Рута, – но ты должна обо всём рассказать. Только после этого мы с напарником решим, сможете ли вы уйти. Будет ли это справедливо.
Вдова, видно, в справедливость не верила. Залилась слезами и принялась пылко целовать младенцев по очереди, словно с ними прощалась. Те проснулись, открыли жёлтые глазки и тоже дружно разревелись.
"На ногах – лапы звериные, жёлтые глазища горят!", – вдруг вспомнила Рута, уже понимая от кого у вдовы детишки.
Всего лишь очередной оборотень, которым, видно, стал желтоглазый Яська. Получше чем упырь, но куда и зачем он утаскивал людей?
Тем временем безутешная мать сделала ещё одну попытку спасти своих детей:
– Они ТАКИЕ не всегда! Пройдет день-другой и опять станут обычными! – прорыдала вдова, умоляюще складывая перед собой руки. – Ну да, грех на мне! Не сохранила верность покойному мужу... давно вдовствую, а тело слабо… но за что такая беда моим деточкам! Господарыня ворожея, нельзя ли как-нибудь их вылечить?!
– Врождённых оборотней? Этих точно нет, – задумчиво пробормотала Рута, поглядывая на пока ещё невинных младенцев. – Зато можно загодя поить особым настоем и никаких превращений не будет. А значит скрывать их сущность хоть всю жизнь, особенно если действительно поселитесь от людей подальше. Эй, уважаемая, не надо мне руки целовать! Лучше скажи кто отец детей?
– Так оборотень! Только я сперва об этом не знала.
– Ты нарочно что ль имя не называешь? Ладно, сама скажу – Яська их отец! Только о другом спрашиваю – как твой полюбовник выглядит во время полной луны? Зубки у деток странные, никак не соображу что за зверь.
– Он в такие дни ко мне не ходит. А зачем нужно знать как выглядит?
– Чтоб понять в каких местах этот рыжий гадёныш привык охотиться. И главное – на кого!
– Никакой он не гадёныш! – вдруг огрызнулась только что растекающаяся киселём вдова. – Да, Ясечек ловил себе на пропитание собак, ну так зато не трогал у людей домашнюю скотину, уж об этом я его упросила. А если кто и гадёныш, так это Март! Он подлый и очень безжалостный! Он вообще чудовище, двух наших мужиков уже самолично сожрал и остальных собирается! А Ясь от этого убийцы маленького Гридю спас! Тайком увёл и спрятал, а Марту сказал… что сам съел. Ясь Гридю вообще красть не собирался, только Март малыша всё равно утащил, у этого подлюги своих детишек нет, вот и не жалко… Ой, да что ж это я! Раз теперь всё знаешь, побежим Гридю спасать, я покажу место! Каждую ночь к дитю бегаю, подкармливаю, а он плачет всё и просит к мамке отвести. А я, проклятая, не веду, потому что ребятёнок меня с Ясем и Мартом видел!
Хорошо замаскированная маленькая землянка в лесу, вход в которую частично прикрывало упавшее дерево, оказалась пустой. Но ребёнок нашёлся неподалёку. Лежал вниз лицом в густой лопушистой траве, и его очень белокожее, по-детски пухлое тельце казалось неживым каменным изваянием. Рута метнулась и быстро ощупала – весь холодный, ослабевший, но, к счастью, живой.
– Почему лежит на земле? И почему голый!
– Видать от слёз прямо тут сморило. В землянке у него постелька, я тёплое одеяльце даже принесла, спи себе да спи, а Гридя, как ухожу, вслед выбегает и ревёт, ревёт… – принялась оправдываться вдова, – А голый – так я его штанишки выкинула. Мальчишка постоянно обделывается, а стирать в лесу где?
Руту обуяло невыносимое желание накостылять по шее "заботливой" дуре, которая шестилетнего Гридю прямо тут бы и уморила. Но ворожея ограничилась выразительным взглядом (от которого вдова отшатнулась), подхватила с земли немедленно проснувшегося и разрыдавшегося мальчика, и быстрым шагом пошла прочь, уговаривая мальца на ходу, что несёт его к матери.
Вдова тащилась следом и всё бормотала оправдания. Что её полюбовник Яська всё-таки хороший. Любит её и детей, а чужого малыша спрятал в лесу, чтобы Март не увёз того на чёртов остров вместе с остальными. И только услышав про увезённых людей, Рута пересилила свою злость и принялась выспрашивать вдову дальше.
– То есть всех
