добрел до войска. Вокруг меня собралась толпа. Одного из них я послал к Ноке-хатун с радостной вестью о своем здоровье и невредимости, что мы-де идем с пешим войском усталые, не нужно вам бежать, оставайтесь на месте до нашего прихода, да чтобы каждый из родичей, кто придет до нашего прибытия, оставался на месте. Она [жена] и те, что были |A 218b, S 495| в обозе, обрадовались, там же остановились. [Ноке-хатун] выслала вперед с эв-огланами все, что у нее было из оружия, еды и одежды. Кроме Джалаиртая с эмирами, которые ушли вперед, ни одна душа не вышла мне навстречу, а из родичей, [все] кто туда прибывал, не останавливаясь, уже переправились через реку.
Когда я добрел до Ноке-хатун и услышал о делах родичей и войска, я в гневе сказал, что когда-де доберусь до них, то каждому покажу, как увиливать. После того как я переправился через реку и дошел до обоза, родичи толпами стали приходить, [но] еще они и эмиры полностью не собрались, как меня разбил паралич. В таком [моем] состоянии Ахмед-огул, ослушавшись, направился в Бишбалык. Так как больше положиться было не на кого, я послал вслед за ним Наулдара, а сам, сев в носилки, потихоньку еду сзади, чтобы вернуть его обратно. В это время пришло известие, что Никпей-огул со своим обозом и войском отправился в Ходжент. Следом за ним я тоже послал Талику-огула с дружиной. Когда я прибыл в окрестности Чача, то отослал брата Ясара к названному брату[248] с уведомлением об этих обстоятельствах, чтобы названный брат подал мне помощь войском и я бы тех людей, что меня ослушались, схватил, а дружины их повернул обратно».
Когда Ясар прибыл к Кайду, он выполнил поручение. Кайду сказал: «В то время как Кипчак в обиде возвращался обратно, выяснилось, что когда [Борак] послал тебя, Му’мина и Абачи за ним, чтобы вернуть его добровольно назад, он [Борак] вслед за вами отправил войско, чтобы, в случае ежели он не вернется, оно бы его схватило и доставило обратно. Так оно или нет?». Ясар ответил, что никакого войска не было. Так как Кайду о гонцах Борака и об обозе Кипчака установил доподлинно ту суть дела, что [Борак] посылал следом за ним Джалаиртая с войском, то сказал Ясару: «От ваших неправедных сердец, отвращаются родичи [и] дружины. И сегодня, когда он прислал тебя и просит у меня помощи, а я тебе задал вопрос, ты дал ложный ответ. Как же кто-либо вам поверит?». Ясар очень устыдился и призадумался.
После этого Кайду сказал: «Борак-анда бахвалился своей смелостью, говорил, что я-де сразился с царевичем Тубшином и его разбил и по этой причине Кипчак в обиде ушел обратно, пусть его изловят и приведут, а я заберу Хорасанское владение, чтобы пошла молва, что Борак-де своей ратью храбро захватил Хорасан. Затем, что нутро у вас дурное и лживое, господь предвечный дал Абага-хану счастье и победу, дабы вас поразить и изгнать из Хорасана со стенанием и позором. Когда вы пришли в этот край, вы между родичами своими учинили смуту и усобицу до того, что он слег недужным в носилки, сказав, я-де иду воевать. Он не понимает [того], что он мог сделать, когда руки и ноги у него были здоровы и при нем было благоустроенное войско. Как же теперь Борак-анда без здоровья и войска, лежа немощным в носилках, захватит царство? А ты хочешь представить его лжесплетения правдивыми». И Кайду приказал, чтобы Ясара взяли под стражу.
Призвав своих эмиров и везиров, он держал совет: «Несколько-де лет уже, как Борак высасывает соки из наших владений. В ту пору, когда он пришел на войну с нами, он [нас] разбил, а Кипчак хитростью и обманом дал нам мир. Были даны согласие и клятва, что в другой раз мы не будем противодействовать друг другу и не будем измышлять уловок и козней. Мы скушали золота на том, чтобы он правил своим владением, а мы своим. Мы послали гонцов, чтобы они доставили налоги[249] с наших владений, и после того [еще] много раз посылали гонцов с требованием денег, но им не дали и их побили, а так как существовала клятва, то мы терпели до тех пор, пока он [Борак] не пошел в Хорасан и не попросил у меня помощи. С чистым сердцем я отправил Кипчака и Чапата с войском. Его он не уважил. Обидевшись на слова карачу Джалаиртая, [Кипчак] повернул назад и, бежав, пришел [ко мне]. Вслед за ним он послал войско, чтобы оно его изловило, но не удалось. Чапат тоже вернулся с обидой. Из страха пришел сюда его сын. Ныне он опять[250] на носилках, повел войско и начал усобицу и смуту с родичами. Брата своего Ясара он коварно прислал сюда и просит помощи. Коли мы ему дадим помощь войском, владения наши погибнут под копытами коней, а ежели мы не пошлем помощи, то он опять от нас |A 219а, S 498| убежит и с той малой дружиной, что у него есть, подастся в Бишбалык и объединится с кааном. Снова он учинит усобицу и поднимется на нас. Благо я вижу в том, чтобы мы удерживали его брата Ясара здесь, а сам я с двумя туманами войска сяду [на коня] и пошлю известие, что иду-де на подмогу Бораку-анде. Ежели до нашего прихода они дали бой, то, во всяком случае, одна сторона разбита. Ежели разбита сторона Борака, то я буду держать сторону его врагов, пока не покончат с делом Борака и мы не подчиним их себе и не позволим [им] выйти за пределы этой страны. А ежели он их разбил, то по необходимости дружины их перешли к нему. Когда мы туда придем, мы повернем Борака обратно и найдем путь лучшим способом его уничтожить и посадить на его место другого, а дружины его мы подчиним себе, чтобы этот раздор и усобица улеглись». Эмиры и везиры сказали: «Это есть правильное решение». После этого Кайду сел [на коня] с двумя туманами и послал известие — мы-де выслали несколько тысяч войска на подмогу, — а поход свой он держал втайне.
До прибытия Кайду к Бораку, Наулдар настиг Ахмед-огула. Сколько он ни посылал к нему гонцов, что ты-де царевич, а я карачу, и Борак меня отправил, чтобы тебя вернуть добром, а ежели не вернешься, я буду биться, лучше возвращайся, — Ахмед пребывал
