скорее всего, в бегах.
— Что за… — Айзенберг воздержался от ругательства и вернулся в кабинет.
— Нам пора, госпожа Гильберт. Еще раз спасибо за вашу помощь!
— Что-то случилось?
Айзенберг помедлил и сказал:
— Доктор Ангессер исчез.
Гильберт кивнула, как будто не очень удивилась.
— Значит, он действительно связан с этой историей. Я надеюсь, что вы поймаете этого параноика, господин главный комиссар!
Глава 27
Мир был океаном вероятностей. Большинство людей этого не осознавало. Своими скудными мозгами, запрограммированными эволюцией на тривиальное поведение по модели «стимул — реакция», они постоянно искали обусловленность, банальные механизмы причины и следствия. Как в эксперименте этолога: если из кормушки падала еда после того, как голубь задевал рычажок, птица запоминала связь и повторяла действие. Если спустя какое-то время кормушка опорожнялась случайно, то голубь искал этому объяснение. Если же случалось так, что птица в тот самый момент ударяла крыльями, то она продолжала бить по кормушке, ожидая, что из нее продолжит сыпаться корм.
Подавляющее большинство людей вело себя, как голубь в этом эксперименте. Наивно переоценивая себя, они полагали, что все хорошее, происходящее с ними, обусловлено в первую очередь их поступками, в то время как в своих бедах они винили родителей, политиков или расположение планет. С тем, что их жизнью управлял чистый случай, они примириться не могли.
Сим понимал лучше всех, что случай — истинный властелин мира. Уже одним возникновением Вселенной, в которой была возможна жизнь, мы обязаны крайне невероятному совпадению квантово-механических обстоятельств. Объяснить их позволяло лишь предположение о существовании бесконечного числа вселенных, жизнь в которых невозможна. По дальнейшему стечению случайных обстоятельств на третьей планете, считая от обычной, ничем не примечательной звезды, на краю обычной галактики зародилась жизнь. Ведь Вселенная была настолько гигантской, что в какой-то ее точке это обязательно произошло бы лишь в силу того, что это было возможно. Благодаря цепи случайных событий в конце концов возник вид обезьян, способный задуматься над этим. С такой же вероятностью на свете могли существовать думающие птицы, дельфины, осьминоги или колонии насекомых. Просто эволюция настолько долго экспериментировала вслепую, что в итоге породила человека в пиковой точке на кривой распределения интеллекта среди живых существ — вот и все.
Однако случай подчинялся правилам. Именно они и восхищали Сима. Еще маленьким мальчиком он взял игральный кубик из настольной игры родителей и попытался предсказывать результаты бросков. После многочасового экспериментирования он выяснил, что вероятность выпадения «шестерки» ниже вероятности выпадения «четверки». Когда он объявил об этом родителям, они удивленно на него посмотрели и попытались убедить в том, что при броске кубика все цифры выпадают с одинаковой вероятностью. Сим понимал, что родители неправы, но не знал почему. Лишь намного позже он догадался, что не бывает идеальных кубиков, что микроскопические отличия в фактуре и плотности материала влияют на вероятность определенного исхода броска. И он осознал, какую силу человеку дает это знание. Постигнув законы вероятностей, постигаешь мир, можешь предсказывать изменение курса акций, погоду и даже, казалось бы, иррациональное поведение человека.
В этом и заключалась первостепенная задача ОСГИ: отыскивать в информационном шуме Интернета закономерности, предсказывать, в каких точках аномалии могут превратиться в серьезные неполадки, обнаруживать преступников, прежде чем те успеют совершить преступление.
Однако самыми страшными адептами казуистики, самыми узколобыми представителями воззрения о том, что у всего и всегда есть простое причинно-следственное объяснение, были как раз те люди, которые решали, что можно, а что нельзя, — юристы. В их мирке законов и предписаний все было крайне просто: делаешь разрешенное — живешь на свободе, делаешь запретное — отправляешься в тюрьму.
Тот факт, что многие правонарушения были результатом случайного стечения обстоятельств, не интересовал ни судей, ни прокуроров, ни тем более политиков. И они, по своей наивности, творили все новые и новые законы, ошибочно веря в то, что могут с их помощью запускать причинно-следственные механизмы, не уделяя ни малейшего внимания их побочным эффектам.
Ничуть не удивительным оказалось и то, что многообещающую инициативу по значительному снижению уровня преступности — превентивное обнаружение потенциальных преступников — посчитали незаконной. Полиция Мюнхена предприняла вялую попытку оценить вероятность совершения преступлений в тех или иных районах города и учесть ее при планировании занятости нарядов полиции. Однако этот подход не дал ощутимого результата, поскольку почти не задействовал возможности современной техники.
Сим понимал, что его способности никто не ценит, даже коллеги по ОСГИ, не говоря уже об остальных сотрудниках БУУП. Он мог бы найти своему таланту иное применение: например, нажиться на торговле акциями. Какое-то время он ради забавы анализировал биржевые курсы, покупал и продавал виртуальные ценные бумаги, а затем посчитал стоимость своих фиктивных активов по текущему курсу.
За три месяца из 100 000 евро стартового капитала Сим сделал миллион. Он мог бы за большие деньги продать свои знания одной из фирм, живущих спекуляциями на рынке акций, или страховой компании, которая торговала подсчетами вероятности негативных событий. Однако деньги Сима не интересовали, а людей, жаждущих денег, он терпеть не мог. Работа в полиции, по крайней мере, давала ему возможность иногда быть полезным другим, вносить свой скромный вклад в улучшение мира. И этого ему было достаточно.
Сим просматривал список на мониторе. Было не так-то просто определить критерии, по которым АТР выберет следующую цель. У него было лишь три точки данных: теракт на берлинских электрических сетях, атака дронов на аэропорт, убийство Вальтера Меллека. Вывести из них закономерность было сложно, и поэтому значимость вероятностей в его списке была невысокой. Но все же — больше нуля.
В детстве у него не получалось точно предсказать, какое число выпадет при броске кубика, но он знал, что «четверка» выпадет вероятнее, чем «шестерка». И поэтому был уверен, что объекты из его списка были более вероятными мишенями, чем те, которых в нем не было, даже если он и не мог предсказать, какую именно цель выберет АТР.
В любом случае, эти три точки данных с высокой значимостью говорили об одном: совсем скоро террористическая группировка нанесет новый удар.
Боковым зрением Сим заметил суматоху. Айзенберг и Толстяк вернулись с какой-то бессмысленной прогулки. Наверняка они сейчас будут мешать ему работать. Неважно, ведь он все равно собирался сообщить шефу о полученных результатах. Он распечатал список и добровольно покинул безопасную зону своего стеклянного кабинета.
— Значит, это все-таки Ангессер, — сказал тощий Идиот. — Не помешало бы осмотреть его квартиру.
— Хорошо, — согласился шеф. — Пожалуйста, спросите у директора Хинтце, прибыли ли на место криминалисты. И попросите у него
