движения оставались резкими, неловкими. Мэйми по-прежнему часто падала, но научилась падать легко и при этом почти не чувствовать боли. Постепенно движения стали более плавными, отточенными. Мэйми подолгу могла находиться в небе, свободно летала и над холмом, и над лесом. Фея наблюдала за девочкой то с земли, то с ветки дерева и наконец признала:
— Ты стала крылатой. Теперь лес отпустит тебя.
Голос ее был полон грусти: пришло время расставания. На прощание фея подарила Мэйми мягкое и тонкое зеленое платье с широкими рукавами, напоминающими крылья.
— В нем ты будешь похожа на прекрасную и сильную птицу,— сказала фея, и голос е дрогнул.
— Где ты видела зеленых птиц? — прошептала Мэйми, отводя глаза полные слез.
— Я бы подарила тебе драгоценные украшения (у меня их так много), дала бы побольше вкусной еды, но все это только помешает тебе в полете, — объяснила фея.
Мэйми, соглашаясь, кивала головой.
Местом отлета выбрали знакомый холм. Мэйми и ее лесная подруга были в одинаковых зеленых платьях, но Мэйми улетала, а фея оставалась.
— Ты настоящая подруга, — сказала девочка маленькой фее. — Если бы не ты, я никогда не научилась бы летать.
— Я просто была рядом — вот и все, — ответила фея.
— Иногда и этого достаточно.
— Да, насчет твоего горного духа… Я ведь не хотела его обидеть, — вспомнила вдруг фея. — Не такая уж я противная и вредная. Просто он не может жить в моем лесу, а я — в его пещере. Вот так. Это ведь веская причина, правда — с надеждой ждала она ответа Мэйми.
— Правда, — понимающе улыбнулась девочка. — Прощай, милая фея. Я тебя никогда не забуду.
Фея кивнула, но ничего не ответила — она плакала.
Набирая высоту, Мэйми бросила последний взгляд на вершину холма: там, сжавшись в печальный комочек, сидела маленькая лесная фея и утирала глаза рукавом платья, а ветер трепал ее рыжие кудри.
Глава 28
Глава XXVIII.
Лес, который на земле казался бесконечным, непроходимым, сверху выглядел совсем иначе. А может, просто Мейми смотрела на него теперь другими глазами — глазами птицы, умеющей преодолевать и не такие просторы. Летела она быстро, стараясь пореже останавливаться. Даже если моросил дождь, Мэйми продолжала полет и уходила на посадку, только когда небо затягивало чернотой, а вокруг все грохотало и сверкало молниями.
— Нелетная погода, — вздыхала тогда промокшая до самых костей девочка и укрывалась в чаще леса: под густыми ветвями дерева или в расщелине ствола, а то и в дупле.
Иногда ей удавалось высушить платье и немного поспать. Никаких особых происшествий не выпадало, лишь однажды Мэйми столкнулась в небе с орлом, но быстро сообразила: лучше удалиться, пока хозяин неба не догадался, до чего она легкая добыча. Так она и сделала: не теряя времени, приземлилась и спряталась в лесу. Орел покружил над зарослями, где укрывалась нарушительница его покоя, а потом развернулся и улетел. Осторожная Мэйми еще долго отсиживалась в кустах.
Еще много часов Мэйми двигалась в том направлении, которая указала фея, но совершенно не представляла, что ее ждет за лесом. А лес вдруг кончился. Мэйми увидела, что он редеет, потом появились просветы, и путешественница опустилась в густую траву.
Она безрадостно разглядывала знакомый пейзаж: высокую траву, множество цветов…. Все это Мэйми уже видела. Не ошиблась ли она, выбирая направление для полета?
— А вот бабочек на лугу с говорящими цветами не было, — вспомнила Мэйми, отмахиваясь от яркокрылых насекомых.
И действительно, бабочек здесь было так много, что казалось: все они часть воздуха — красные, синие, желтые осколки одной сложной мозаики, непрерывно движущейся к тому же. Мэйми попыталась встать и идти вперед, но с удивлением поняла, что это совершенно невозможно: бабочки не давали ей проходу, мельтешили перед глазами, садились на лицо, плечи и руки, запутывались в волосах. Мэйми устала их отгонять: она отгоняла одних, но тут-же прилетали другие, ведь все пространство над лугом просто кишело бабочками. Мэйми упала лицом в траву, но и тут бабочки не оставили ее в покое: они устраивались на спине, и Мэйми чувствовала движение их крошечных лапок, а еще они зарывались в спутанные пряди волос и, пытаясь освободиться, больно дергали их …
Мэйми стало страшно: "Я никогда не выберусь отсюда. Этот ужасный луг станет мои последним пристанищем…" А где-то над головой раздался смех, словно кто-то подслушал мысли девочки. Сэйми даже не пыталась поднять голову и посмотреть, кто бы это мог быть: на ней сидели полчища бабочек. Поэтому ей удалось только простонать:
— Кто здесь?
Снова зазвенел смех.
— А ты думала, глупая девчонка, что на лугу нет никого, кроме тебя и бабочек? Так вот — знай: это мои бабочки.
— У тебя замечательные бабочки, но кто ты сам? — настаивала Мэйми, ощутив вдруг небывалую слабость и желание спать.
— Я твой сон! Твой вечный сон… — прозвучало в ответ. — Держи!
Рядом с Мэйми что-то плюхнулось. Она протянула руку, на которой сидели десятки бабочек и ощупала брошенный ей предмет. Это был сачок для ловли насекомых.
— Сачок? — слабым голосом спросила несчастная девочка, у которой уже слипались глаза от желания спать.
— Да. Сачок для ловли бабочек, — Голос был неумолим. — Ты будешь спать и во сне ловить бабочек. Они ведь мешают тебе, правда?
Мэйми сквозь сон все-таки почувствовала в Голосе издевательские нотки.
— Зачем же мне сачок, если я буду ловить бабочек во сне? — Едва шевеля губами, непонимающе спросила Мэйми.
— Ты не поняла, — Голос был раздражен. — Ловить бабочек во сне — это совсем иное. А ты будешь спать и ловить настоящим сачком бабочек.
— Я могу только спать или только ловить, — не соглашалась все глубже проваливающаяся в сон Мэйми.
— Почему бы тебе не делать два дела сразу? — отрезал Голос.
— А когда я смогу уйти отсюда? Меня ведь ждет Марта, — вспомнила Мэйми.
— Уйти отсюда? Думаю, никогда. Впрочем, есть одна возможность: если ты поймаешь бабочку-королеву с золотыми крыльями, я выполню любое твое
