знаки каждому, кто входил в бар, просил клиентов не шуметь, чтобы не разбудить Гарринчу.
Осенью 1976 года он зачастил в Пау-Гранде. Приезжал один. Иногда он шел на стадион, ложился в высокую, пахнущую мятой траву и часами смотрел в бездонное, белое от зноя небо. Его замечали. Подходил сторож. Будто из-под земли появлялись дочерна загорелые мальчишки. Приносили мяч. Гарринча вставал, брал мяч в руки и делил ребят на две команды. Начиналась игра поперек поля. Гарринча всегда выступал за более слабых и искренне радовался, когда кто-нибудь из его команды или он сам забивал гол.
Потом он шел в бар Доди.
С Элзой жизнь окончательно разладилась, оба подали на развод. Он больше не приходил в ее дом, и никто не знал, где он пропадал все это время. Гарринча очень изменился, осунулся, похудел. В начале 1978 года Маноэл впервые попал в больницу с диагнозом сердечной недостаточности. В больнице он пробыл недели две, там, естественно, не пил и вышел на залитую солнцем весеннюю улицу шумного Рио отдохнувшим и посвежевшим. Очевидно, именно тогда он и познакомился с Вандерлейей. Красивой двадцатилетней мулаткой, вдовой Жоржи Карвоэйро, правого крайнего «Васко да Гамы», умершего год назад после тяжелой болезни. Вскоре Гарринча переехал к ней. Но это не принесло ему счастья. Маноэл чувствовал себя в доме Вандерлейи чужим. Периодически болезнь его обострялась, и он оказывался в больнице. Врачи начали подозревать у него цирроз печени.
В июле 1979 года его привезли в бессознательном состоянии в районную клинику Ларанжейрас, расположенную в старом районе Рио-де-Жанейро. Диагноз врача Карлоса Мело Рейса был категоричен: «Состояние здоровья слабое. Больной страдает осложнениями, связанными с чрезмерным потреблением спиртного, развивающимся циррозом печени, нарушениями артериального давления. Необходимо лечение в клинике, строгий постельный режим как минимум на пятнадцать дней. Затем покой еще в течение нескольких недель, лучше всего в санатории». Врач не сказал пациенту, что боли в области желудка, на которые жаловался в последнее время Гарринча, вызваны кровоизлиянием в пищеварительном тракте из-за травмы. Ее он получил во время недавней товарищеской игры, когда вышел на поле с пустым желудком. Накануне матча он пил без меры.
Маноэл впервые по-настоящему был напуган заключением врача. Он выполнял все его предписания. Но уже через неделю, почувствовав себя лучше, начал уговаривать доктора отпустить его из больницы.
— Похоже, что я уже поправился, — уверял он Карлоса Мело Рейса. — Мне бы только сходить на одну игрушку, и я тут же вернусь обратно. — Гарринча рвался на стадион, мечтая сыграть за команду ветеранов, созданную недавно руководством Бразильского легиона помощи бывшим спортсменам.
Несмотря на то, что врач отрицательно отнесся к этой просьбе, Гарринча, улучив момент, самовольно убежал из клиники. Обратно он уже не вернулся. Ему было совестно перед доктором за свой поступок. Вечер провел в баре, а спустя два дня снова оказался в больнице.
Накануне Гарринча был на вечеринке. Он шутил, пил только минеральную воду, громко заявляя, что никогда больше не притронется к спиртным напиткам, а затем на время покинул компанию, пошел на кухню, где выпил изрядную дозу кашасы.
В больнице Гарринчу навестил Нилтон Сантос.
— Мане меня не узнал, — рассказывал со слезами на глазах старый друг Маноэла, — я застал его в бреду. Это ужасно. Необходимо сделать все, чтобы спасти его.
Слова ветерана, с которым Гарринча на двух чемпионатах мира делил славу, попали в газеты. Но никто не обратил на них внимания. Сам Нилтон жил в бедности и не мог помочь старому товарищу.
— Не знаю, слышал ли он меня, — продолжал Нилтон Сантос, — но я все же сказал ему: «Мане, брат мой, перестань так бездумно проводить жизнь. Будь осторожен, не гневи бога. Займись лечением». Он молча лежал с закрытыми глазами. Дошли ли до него мои слова?..
Нилтон Сантос по-братски жалел друга. Седой негр не знал, что началась агония Гарринчи, которая закончится через три с половиной года.
1980 год Гарринча встретил в больнице. Он находился там полтора месяца, и лишь в канун карнавала врачи разрешили ему ее покинуть. Старые друзья из школы самбы «Мангейра» нашли его и пригласили на карнавал. Растроганный вниманием, он согласился принять участие в нем, хотя чувствовал, что у него вряд ли хватит сил на всю карнавальную ночь. Среди представителей «Мангейры» Гарринча проехал в аллегорической повозке по пасарелле. Он сидел в ней как истукан, его взгляд был отрешен. Карнавал не взволновал его, как раньше. Не обрадовала его и памятная медаль Бразильской конфедерации спорта, врученная ему и еще нескольким ветеранам перед очередной игрой национальной сборной. Запоздалые награды всегда воспринимаются с грустью.
В январе 1981 года у Вандерлейи родилась дочь Ливия. Отмечая появление на свет «маленькой крикуньи», как окрестил ее Гарринча, он снова попал во власть алкоголя, пил целую неделю, а потом надолго исчез из дому. Его вновь увидели лишь спустя три месяца на одной из улиц, пересекающих авениду Копакабана. Маноэл шел за Элзой Суарес и просил у нее разрешения вернуться…
Шеф отдела репортажей одной из газет Рио связался на рассвете со своим репортером:
— Извини, что звоню в столь ранний час, но мы не можем терять время. Только что нам сообщили из Сан-Паулу, что Гарринча и Элза встретились в отеле «Нормандия» и устроили там большой шум. Кричали, дрались, бегали по коридорам. В общем, скандальная история. Произошло это поздно вечером, а под утро оба выехали одним поездом в Рио. С минуты на минуту они должны появиться на центральном железнодорожном вокзале. Их непременно нужно встретить. Фотограф уже выехал и будет ждать тебя там.
На платформе в утренний час собралось с десяток репортеров, которые приехали встречать Гарринчу и Элзу. Показался электропоезд. Гарринча и Элза вышли последними, явно не ожидая увидеть на перроне журналистов. Гарринча выглядел сонным и усталым. Перед сном он теперь принимал успокоительные лекарства, и они, похоже, еще давали о себе знать. Он попытался затеряться в толпе пассажиров.
— Все у нас нормально. Я ездил в Сан-Паулу, хотел обтяпать дельце с «Миллионариосом» и случайно встретил в поезде Креолу. Мы по-прежнему хорошие друзья. Сам я очень устал и спешу домой. У меня и новой жены родилась дочь. Нам нет причины расходиться, нет… — Гарринча невнятно пробормотал эти слова, стремясь побыстрее покончить с интервью.
Элза остановилась на перроне, окруженная репортерами. С присущей ей откровенностью она рассказала, что Мане приехал в Сан-Паулу, чтобы разыскать ее; он говорил, что все хочет изменить, что оставляет женщину, с
