Он поднял глаза и тяжело вздохнул.
— Сам удивляюсь, что все еще чувствую обиду, — проговорил он более спокойно. — Думал, все уже забылось. Несмотря на то, что твоя мать причинила мне много страданий, она не была мне безразлична, я все-таки любил ее. Со временем я приспособился жить без нее. Я привык быть для Саймона единственным. Но всегда оставалась боль от разлуки с тобой, оттого что я не знал, где ты была, кем ты стала…
Джин не могла больше сдерживаться. Она должна была узнать всю правду, всю до конца.
— Но ты ведь знал, что она умерла. Неужели ты не захотел меня видеть и после?
Выражение, которое появилось на лице Эдди, было почти трагическим — оно было полно мольбы.
— О, я хотел забрать тебя, Вирджиния! Все время меня не оставляла мысль об этом. Но до того как умерла мать, мне мешала гордость. А после ее смерти я получил известие от се кузины с мужем, что твоя мать назначила их законными опекунами и что они не видят никакой причины для нашего воссоединения.
— И ты ни разу не попытался увидеться со мной?!
— Нет, Вирджиния, не попытался.
— Почему же?! — вскричала она, вне себя от гнева и смятения.
Эдди был более спокоен, чем она. Но глубокая печаль, казалось, состарила его лет на десять.
— Я боялся. Письмо, которое прислали они, совсем не обнадеживало. Там говорилось, что ты не хочешь видеть меня, что ты еще не успокоилась от переживаний, вызванных болезнью и смертью матери. В нем было написано, что мое появление только расстроит тебя. А так же что ты ненавидишь меня и считаешь главной причиной смерти матери. Я мучился, страдал, но так и не решился приехать. В конце концов я просто боялся. Саймон уже привык, что мы жили вдвоем, и не вспоминал о матери. Мне казалось, что ты тоже уже забыла меня, и будет лучше тебе так и остаться с опекунами. А они требовали, чтобы я никак не проявлял себя, возвращали все чеки, которые я посылал. В конце концов я решил, что тебе будет лучше без меня, что давно уже стал тебе безразличен.
— Неправда, — сказала Джин, чуть не плача. — Я никогда не чувствовала по отношению к тебе злобы. Я никогда не заикалась, что не хочу видеть тебя. Они тебя просто обманули. — Она ощутила в душе гнев против этих людей, которые, лишив ее отцовской любви, ничего не дали ей взамен. — Мне было очень тяжело без родителей. И с этим чувством я живу до сих пор.
— Мне очень жаль, девочка моя, — хрипло проговорил Эдди. — Мне очень жаль. — Потянувшись к Джин, он слегка заколебался, но все же нерешительно взял ее за руку и слегка сжал холодные пальцы. — Ты получила полное право ненавидеть меня. За то, что я сделал… и за то, чего не сделал.
Впервые за много лет он коснулся ее. Джин ощутила тепло его пальцев и еще что-то, перед чем невозможно было устоять. Это была искренняя попытка восстановить их отношения, вернуть ей отцовскую любовь. И этот его жест глубоко тронул ее.
— Как я могу тебя ненавидеть? Ведь ты мой отец, — прошептала она. — И я никогда этого не забывала.
Эдди Хьюстон улыбнулся со слезами на глазах. И Джин почувствовала, что так же сильно, как и в детстве, любит его. Ведь это была прежняя родная отцовская улыбка, которую она всегда помнила, которую не могла забыть в течение двадцати долгих лет.
