На них я тоже в последний раз стояла в прошлой жизни. В этой — не тянуло. Я так многого себе не позволяла, что и хотеть перестала. Сейчас я напоминала себе собаку, всю жизнь просидевшую на цепи. Дальше позволенной длины она и не зайдет, помня, где кончается ее свобода.
— Тебе идёт черный, — заметил Максим, разглядывая меня.
— Вдовий цвет, — я непроизвольно поджала губы. На мне была темная толстовка, волосы я спрятала под капюшоном. Сильной маскировки не было, вряд ли она спасёт. Оставалось верить в то, что легенда сработает.
Фирма Ланских располагалась в небоскрёбе. В городе их было не так много, эта башня — самая высокая. Мы въехали в подземный паркинг, расположенный в стилобате. Для фирмы Максима отводились собственные места на парковке. Он заглушил двигатель, я почти сразу открыла дверь, выходя из авто. Мне не терпелось быстрее поговорить с людьми, которые видели Лёшу. А ещё, включив эмансипе, я просто не хотела, чтобы Ланских ухаживал, открывал мне двери.
Дистанцироваться уже поздно, то, что было между нами можно назвать сексом, и тогда чего уж стесняться? Но неловкость никуда не пропала.
Мы поднялись на первый этаж, оттуда пересели на скоростной лифт. Я держалась за поручни, ощущая под ногами легкую вибрацию кабины. На сороковой этаж лифт поднялся меньше, чем за минуту, но я уже в красках успела представить, как обрывается трос, а мы летим в черную глубину шахты.
В офисе кипела жизнь. Я старалась не крутить сильно головой, но внимания избежать не удалось. Секретарь сразу же заметила нас с Ланских, ему улыбнулась так радостно, точно ждала его всю жизнь и, наконец, дождалась, я удостоилась лёгкого кивка в знак приветствия.
Она меня не вспомнила, и это уже хорошо. Сейчас я не была накрашена, как на корпоративе, где могла пересечься с кем-нибудь из людей, встретившихся нам по дороге в кабинет. Но исключать то, что меня узнают до того, как я назовусь следователем или кем-то в этом духе, нельзя.
— Минералки и кофе, — попросил Ланских, пропуская меня первой в свой кабинет.
Большие окна в пол, за которыми крупными хлопьями кружил снег, начисто скрывая от нас город.
Я подошла к ним вплотную, пытаясь разглядеть двор, но с такой высоты казалось, будто здание уходит в снежную глыбу.
— Красиво, — я стояла, прижимаясь лбом к холодному стеклу, спиной ко входу. Слышно было, как открылась дверь, цокот каблуков секретаря.
— Кофе, минералку. Что-нибудь ещё, Максим Евгеньевич? — спросила она, но Макс, судя по всему, мотнул головой, что ничего не надо. Я не видела его, только догадывалась.
Когда девушка вышла, развернулась к нему лицом. Он пил воду из высокого стакана, губы касались прозрачного стекла, а я вспоминала, какой колючий у него поцелуй.
Все, нужно ближе к делу.
— Когда ты позовешь их?
— Позову, — вроде ответил, а вроде и нет. Это его стиль общения, странный и порой очень раздражающий. Он подтолкнул ко мне чашку кофе, я взяла ее аккуратно двумя руками, боясь пролить. Кофе был вкусным, обжигающе-горячим, и пах маняще. Я сделала небольшой глоток, не сводя глаз с Максима. Он зажал кнопку на стационарном телефоне, обращаясь к кому-то:
— Вика, позови Владимира, а потом через пятнадцать минут — Веронику Сергеевну.
Я не стала комментировать его слова. Надеюсь, пятнадцати минут мне хватит.
Первым зашёл мужчина лет тридцати. Крупный, даже грузный, но передвигался на редкость легко. Владимир тоже работал водителем, я слышала его имя в разговорах с Лёшей, но не могла вспомнить ничего, за что можно зацепиться.
— Владимир, с тобой побеседуют по поводу Чернова, — кратко просветил Ланских. Ни представлять меня не стал, ни в объяснения вдаваться. Ну что ж, не особо мне это и требовалось, водитель тоже лишние вопросы задавать поостерегся.
Владимир кивнул мне, сел на стул напротив.
— Скажите, когда вы видели Чернов в последний раз?
— В тот же день, — не задумываясь, ответил он, — мы обедали вместе. А потом разошлись, и все, дальше уже…
Он замолчал, поглядывая на меня, я сделала пометку на сложенном листе белой бумаги.
— О чем вы с ним разговаривали? Может, были какие-то странности в его поведении?
Владимир осторожно скосился на Ланских. Черт, как я не догадалась поговорить с ним наедине? Теперь он если и захочет что-то рассказать, то побоится.
Внутри неприятно кольнуло. А что, если всё-таки не Вадим, а Ланских замешан в этом деле?
— Мы о работе говорили, о женах, я про детей рассказывал. Обычный треп, ничего больше.
— А что про жену он говорил? — не стоило задавать вопросы про себя, но я не сдержалась. Следователь из меня не очень.
— Что любит, — пожал плечами Владимир, а я карандаш сжала так сильно, что того гляди, переломается.
Спрятала руки под стол, водитель мог заметить мои нервные движения.
Я задала ему ещё несколько вопросов, но ничего нового не узнала. Изредка он смотрел на Ланских, но тот никакого участия в нашей беседе не принимал. Сидел, уставившись в экран ноутбука, пальцы летали над клавиатурой что-то быстро печатая.
— Спасибо, — кивнула, наконец, я Владимиру. Разговор, как и предполагал Максим, занял ровно пятнадцать минут. Нострадамуса хренов.
Настроение мое, и без того не особо радостное, стало хуже ещё на несколько пунктов.
Прежде, чем начать разговор с Вероникой Сергеевной, я повернулась к Ланских.
— Максим, — сказала, — мне надо, чтобы ты вышел. Я хочу поговорить с ней наедине.
Он так хлопнул крышкой ноутбука, закрывая его, чудом не сломал. И если я считала его спокойным, то поняла, что внутри у Максима настоящий пожар страстей.
Он подошёл ко мне близко, опустил ладони на стол по обе стороны от меня. Наши лица были так близко, что я чувствовала его мятное дыхание.
— А ты не обнаглела, девочка? — произнес он таким тоном, что я должна сразу же капитулировать.
Черта с два. Я подалась ему навстречу и медленно повела головой из стороны в сторону:
— Ещё не совсем.
