было, но Георгий Константинович Жуков выводит войска из вероятного «Белостокского котла», в который в нашей истории попала 3-я армия.
По словам капитана Сокола, мимо нас прошли остатки 85-й стрелковой и 29-й танковой дивизий. 33-я танковая, 204-я моторизованная, 27-я стрелковая, 6-я кавалерийская, тоже входившие в Конно-механизированную группу, отходят по левому берегу Немана в район Лунно и Мостов. Точнее, всё, что от них осталось после первых дней приграничного сражения и контрудара КМГ. Преследовать их особо некому: 8-ю пехотную дивизию 8-го армейского корпуса очень сильно потрепали контрударом, и её впору отводить на пополнение. 20-й армейский корпус, брошенный на подмогу 8-му, движется в основном направлении на Белосток, Сокулку и Кузницу, так что непосредственно левый берег Немана практически не прихватывает.
То же самое, отвод войск, происходит и южнее, в зоне ответственности 10-й армии. 6-й механизированный корпус уже отошёл за Свислочь и занимает позиции в районе Волковыска. 13-й механизированный переправился через Нарев и сдерживает натиск 7-го и 9-го армейских корпусов севернее Беловежской пущи. Ему не позавидуешь: на тех, кто уцелеет, южнее Волковыска насядет ещё и 43-й немецкий армейский корпус. В самом Белостоке осталось только небольшое прикрытие, но, скорее всего, уже завтра немцы войдут в город. Именно там, в зоне ответственности 13-го мехкорпуса, сейчас сосредоточена вся активность нашей авиации, пытающейся воздушными ударами помочь корпусу выжить.
Увлёкся. Так что же там про доблесть батальона, попавшую в сводку Совинформбюро?
Последние колонны из Гродно ещё отходили на восток, когда послышалась канонада в районе Озёр, и наш батальон получил приказ выдвигаться к местечку на помощь 36-й кавалерийской дивизии, атакованной с двух сторон егерями 161-й пехотной и полком 28-й пехотной дивизий немцев, нависшими с севера.
За дни стояния под Гродно весь полк уже переоделся в форму 1941 года. Со складов армии её выдали без малейших попыток «зажать», свойственных интендантам. И даже почти в полном составе получил аутентичные красноармейские книжки. Правда, не хватило «мощностей» фотолабораторий, и больше половины книжек пришлось выдать без фотографий владельцев. Данные, за исключением года рождения и года призыва, без обиняков переписывали из военных билетов, которые сдавали при получении красноармейской книжки. Только год рождения и год призыва высчитывали, исходя из того, что сейчас не 1981, а 1941 год.
Больше всего обрадовались наши прапора, ставшие поголовно младшими лейтенантами. Это ведь в наше время курица — не птица, а прапорщик — не офицер, а тут они стали самыми настоящими офицерами. Ну, а что? Школа прапорщиков — вполне себе достойная замена ускоренным командирским курсам, выпускники которых получали «кубарь» в петлицы. А ещё — ополченцы, которых приказом командира полка зачислили в состав подразделений, переодели в военную форму и перевооружили на более привычные нам образцы оружия. Так что на помощь красным кавалеристам выступало уже практически «настоящее» подразделение РККА, отличающееся от других лишь оружием.
Комдив-кавалерист генерал-майор Зыбов откровенно лопухнулся, выставив восточнее Озёр лишь лёгкий заслон в надежде, что фрицы пойдут только от Новой Руды. Они и пошли, но только силами остатков 161-й егерской дивизии. А западнее, лесной дорогой через Белое, ударил полк 28-й пехотной дивизии, уже дважды получавшей от нас по зубам.
В результате заслон смяли в двадцатиминутном бою, после чего немцы ворвались в расположенную западнее Озёр Стриевку и захватили мост на перешейке между озёрами Кань и Рыбница. Некоторое сопротивление в самих Озёрах оказали разрозненные подразделения тыловых частей деморализованной и разбежавшейся 56-й стрелковой дивизии, но под угрозой оказалась вся артиллерия кавалеристов и 56-й дивизии, за обладание которой завязался жестокий бой: у Зыбова всё-таки хватило ума оставить для её прикрытия несколько танков и бронетранспортёров.
Лишившись артподдержки, попятились и сами кавалеристы, державшиеся против егерей в районе Соломянки. Не подоспей мы, 36-я кавдивизия в этом бою повторила бы свою судьбу, доставшуюся ей в «другом» сорок первом.
В отличие от бронетехники этого времени, наши БМП-2 оборудованы глушителями, и немецкая рота, оставшаяся в Стриевке, приняла звук их двигателей за автоколонну. Пожалуй, даже ручки потирали в предвкушении того, что сейчас хорошенько вломят зазевавшимся тыловым Иванам. И захватят богатые трофеи.
Так им и позволил это сделать капитан Сокол, лично возглавивший атаку боевых машин пехоты батальона!
БМП, выходя с лесной дороги (ох, и вытрясло нам души эти жёсткие машины, пока мы неслись от Казимировки!), разворачивались в цепь, из десантных отделений высыпался десант, и сразу же вся эта масса двигалась на мечущихся по околице фрицев. Десять минут, и первые боевые машины уже вышли к перешейку, сметая 30-мм пушками и пулемётным огнём охрану моста.
БМП-2
Грузовики в нашей колонне тоже были. Буксирующие миномёты, огнём которых быстро подавили противотанковые пушки, успевшие сбить гусеницу одного из БМП, и развернувшиеся в нашу сторону миномёты немцев.
Потом был бой в самой деревне. Недолгий, но ожесточённый. Фрицы, зажатые с двух сторон между нами и всё ещё обороняющимися тыловиками и артиллеристами, цеплялись за каждый дом. Но на нашей стороне было превосходство в вооружениях и броня. Ведь уцелевшие бронемашины и бэтэшки, получив нежданную помощь, тоже двинулись нам навстречу. И фашисты дрогнули, начав откатываться на юг и юго-восток, к темнеющему за полями лесу. Добежала до него вряд ли сотня.
Восстановив связь с подразделениями, сцепившимися с егерями, заработала артиллерия дивизии. Оказалось, в самый решающий момент боя. Позиции удалось удержать, а остатки полка фрицев отошли на север. Теперь уже точно 161-ю лёгкую пехотную и 28-ю пехотную дивизии 8-го армейского корпуса надо отправлять на переформирование!
Победа досталась высокой ценой: 26 пацанов погибло, ещё 61 был ранен. Из них два убитых и два раненых из моего взвода. Один из миномётов потеряли: пулей пробило ствол. Помимо перебитой гусеницы и разбитого катка, которые уже восстановили, дыру в корпусе и двери-топливном баке одной из БМП оставил бронебойный снаряд «дверной колотушки». У другой боевой машины снарядом пробило башню, повредило казённую часть пушки, а осколками сильно посекло лицо наводчика-оператора. Теперь машина способна лишь стрелять из пулемёта. Из-за пробитого генератора и повреждённой топливной аппаратуры (от выстрела с близкого расстояния не спасла наклонная нижняя лобовая броня) ещё одна БМП-2 не способна самостоятельно передвигаться. Самые большие потери за шесть дней боёв.
Едва успели похоронить ребят, отправить на грузовиках раненых в Лиду, из которой на восток ещё ходят поезда, как поступила новая вводная: полк двумя батальонами и средствами усиления выдвигается на рубеж Радунь — Вороново на соединение с третьим батальоном, отошедшим от Меркине и закрепившимся возле Вороново.
Батальонные ремонтники, державшиеся до того в тылу, сразу же приступили к восстановлению боеспособности «неходячей» бээмпэшки, и к моменту прохождения основной полковой колонны её должны будут либо отремонтировать, либо взять на
