только за хищение грузов на железнодорожном и водном транспорте. Как следует из приводимой ниже шифровки[65], такие же меры в других случаях должны были (по заверению первого секретаря обкома) применяться и к коммунистам.
Первый секретарь Одесского обкома КП (б) Украины Вегер просит разрешения опубликовать приговоры к высшей мере наказания коммунистам за хищение хлеба.
В газетном фонде Библиотеки имени В.И. Ленина я проверил все газеты за июль и последующие месяцы 1933 года, выходившие в Одессе. Ни в одной из них Вегер ни одного приговора о высшей мере наказания по закону от 7 августа не опубликовал (значит, их и не было), несмотря на то что Сталин и другие члены Политбюро согласились с его шифровкой.
Для простого народа, поставленного местными вождями в безвыходное положение, как сейчас увидит читатель, вопреки устоявшемуся мнению, наказание было весьма условным — даже исключало заключение под стражу.
Статья 162 Уголовного кодекса РСФСР[66], который был базовым для аналогичных документов в других союзных республиках, за хищения предусматривала:
Тайное похищение чужого имущества (кража) влечёт за собой:
а) совершение без применения каких-либо технических средств, в первый раз и без сговора с другими лицами, — лишение свободы или исправительно-трудовые работы на срок до трёх месяцев;
совершение при тех же условиях, но вследствие нужды и безработицы, в целях удовлетворения минимальных потребностей своих или своей семьи, — исправительно-трудовые работы на срок до трёх месяцев.
За пресловутые «три колоска». Максимальное наказание эта статья предусматривала за тайное хищение чужого имущества «совершённое из государственных и общественных складов и хранилищ лицом, имевшим особый доступ в таковые или охранявшим их, путём применения технических средств или неоднократно, или по сговору с другими лицами, а равно всякая кража из тех же складов и хранилищ, при особо крупных размерах похищенного, — лишение свободы до 5 лет».
«Всего за 1933–1934 гг., по сведениям председателя Верховного суда РСФСР И.Л. Булата судебными органами РСФСР было осуждено более 2,6 млн человек. Следует иметь в виду, что далеко не всех осужденных приговаривали к лишению свободы. Весьма распространенными видами наказаний в тот период были исправительно-трудовые работы (ИТР) без содержания под стражей, чаще называемые «принудительными работами» или «принудиловкой», а также условное осуждение. По РСФСР на конец 1934 г. приговоры к ИТР без содержания под стражей имели почти 660 тыс. осужденных, которые находились в ведении различных подразделений Наркомата юстиции РСФСР»[67].
Необходимо уточнить, что цифра 660 тыс. относится не к Украине, о которой мы ведём разговор, а к РСФСР, однако все осужденные без содержания под стражей и с условными наказаниями также включались в статистику «жертв политических репрессий». К слову сказать, что к этим жертвам теперь относят уголовников, коллаборационистов и всех остальных «закононепослушных» граждан. Сюда же прибавляют даже гипотетические «жертвы репрессий», т. е. тех, кто мог бы быть арестован и расстрелян.
В 1932–1934 годах защитные меры от эпидемии преступности были вынужденной необходимостью общества для его же самосохранения.
Но «свирепость» власти была весьма условная. Просто уговаривали: не воруйте, пожалуйста, что украли, верните. Люди голодают. Из решения Политбюро 1 января 1933 г.:
«48/26. О хлебозаготовках на Украине. Предложить ЦК КП(б) У и СНК УССР широко оповестить через сельсоветы колхозы, колхозников и трудящихся единоличников, что
а) те их них, которые добровольно сдают государству ранее расхищенный и скрытый хлеб, не будут подвергаться репрессиям[68]».
1 февраля 1933 года приняли ещё одно решение — «О пересмотре дел осуждённых по закону от 7 и 22 августа 1932 г.». Речь шла в основном о применении Закона к организаторам хищений, рецидивистам и должностным лицам.
Показателен п. 3 этого решения: «В отношении мелких одиночных краж, совершённых трудящимися из нужды или по несознательности и проч., применять меры репрессий в рамках уголовных кодексов союзных республик»[69]. А они предусматривали условное осуждение, «принудиловку» или исправительно-трудовые работы на срок до трёх месяцев, о которых говорилось выше. Этот пункт постановления полностью соответствовал приведённой статье 162 УК РСФСР.
Через три года после принятия Постановления ЦИК от 7.08.32 г. 26 июля 1935 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «О снятии судимостей с колхозников». С того, кто был осужден по Закону от 7 августа 1932 года на срок не более пяти лет, судимость была снята. Избирательные права были возвращены многим тысячам людей.
Посмотрим, что же творилось на полях. Из сводок ГПУ. Лето 1932 года:
«Особого внимания заслуживают хищения колхозного хлеба, выразившиеся в ряде мест в срезании колосьев, растаскивании из колхозов и колхозниками, имеющими незначительное количество трудодней».
Проще говоря, зачем работать, если можно украсть?
«В с. Липецком 25 июля несколько групп крестьян — по 10 и больше человек в каждой группе — вышли на близлежащие посевы соседнего с. Александровки и стали срезать колосья и, таким образом, набрали 25 мешков колосьев…»
Как видим, срезание колосков — это не женщина с ножницами, это хищническая уборка хлеба, когда забирают только верхушки, оставляя на полях пустую солому. В доколхозной деревне непросвещённые крестьяне за такие фокусы на чужом поле могли взять в колья, а в голодный год и убить — запросто. У них было своё представление о социальной опасности.
Теперь о масштабах.
«Массовые хищения хлеба отмечены по большинству колхозов.
В с. Водяное у одного единоличника обнаружено колосьев около 20 пудов. В с. Погромное в расхищении хлеба участвовали 40 единоличников и 100 колхозников. На мельнице обнаружено 200 пуд. хлеба, привезённого единоличниками (похищенного в колхозе)…»
«В Туловке у некоторых колхозников и единоличников обнаружено по 15–20 пудов похищенного хлеба… Хищение идёт, главным образом, путём обрезания колосьев со снопов и обмолота их…»
«В Летошском колхозе… ни одна бригада в течение двух дней не выходила на уборку хлеба, колхозники вместе с членами семей массово срезали колосья со ржи для личного употребления (за два дня было срезано с площади в 10 га)». Если, допустим, урожайность по 5 центнеров с гектара, то за два дня колхозный урожай облегчили на 5 тонн.
Иногда «социальная неопасность» огрызалась огнём.
«В ночь на 13 июля колхозник-активист Франк Андрей Богданович и пред. колхоза Кузнецов с целью обнаружения хищения хлеба направились в поле для окарауливания. На следующий день Франк А.Б. был найден убитым».
Летом 1932 года колхозы поразила подлинная эпидемия воровства. Всего за август — ноябрь 1932 года органами ГПУ было привлечено к ответственности, в связи с хлебозаготовками, 21 197 человек, из них: в августе — 1491, в сентябре — 2526, в октябре — 2850, в ноябре — 14 230. Основные обвинения, которые им предъявлялись: хищения, разбазаривание и утаивание хлеба, агитация против хлебозаготовок, спекуляция хлебом, сопротивление вывозу хлеба, террор и поджоги, вредительство в колхозах и совхозах.
Из общего числа привлечённых было осуждено Судебной тройкой и Особым совещанием при Коллегии ГПУ УССР 1108 человек, из них:
приговорено к высшей мере социальной
защиты (смертной казни) — 31;
осуждено на 10 лет лагерей —
