изучить, — продолжаю улыбаться, глядя на него. — Но я не то чтобы озлобился, просто у меня сорвало тормоза.
— В смысле?
— Ну вот так, — пожимаю плечами. — Казалось все глупым, ненужным, искусственным. Все эти взгляды, знакомства, походы в кино — какая-то бесконечная игра, наполненная фальшью и определенными целями.
— Не все же люди используют друг друга.
— Абсолютно все.
— Но это не правда, Лекс. Можно любить и бескорыстно.
— Только мама с папой нас любят просто так, остальные нам нужны с определенными целями. Дружим мы с людьми исключительно с общими интересами, пристрастиями, интеллектом и любим по этому же принципу. Как только пути начинают расходиться, прекращается и дружба.
— Ты, что же, больше никогда не любил?
— Не знаю. Наверное, нет. А если и позволял кому-то подойти близко, то неизменно ждал подвоха, до конца никогда не отпуская себя и не доверяя, как тогда с Максом. И чаще всего, к сожалению, я оказывался прав.
Долгим задумчивым взглядом одарил меня Артур, и настала моя очередь хмуриться. Должно быть, со стороны я казался несчастным человеком, запретившим себе однажды на веки вечные любить, но мне так действительно было легче. К тому же это просто так кажется, что все время быть начеку сложно и утомительно. Человек привыкает ко всему, и я привык обнимать любовников и ждать того дня, когда наши пути разойдутся. От этого мое отношение не стало более наплевательским или чувства искусственными, просто я рано растерял наивность, разочаровался в людях и перестал им верить.
— Значит, ты пустился во все тяжкие? — наконец нарушил молчание Артур и снова затянулся.
— Да. Забил на учебу и начал гулять, пьянствовать и веселиться. Каждый раз из клуба возвращался с новым парнем или девушкой, трахался с ними, а потом выпроваживал за дверь. Бывало, и имен их не запоминал, не то что лиц. Номера телефонов и подавно не брал, потому что не видел нужды.
— Сколько у тебя было партнеров?
— Не знаю, — с ухмылкой смотрю на любовника, а глаза того расширяются от удивления. — Правда. Очень много. Я даже одно время думал плату за секс взимать.
— Ничего себе, — сглотнул Артур и подозрительно зарделся. — А… ну… в какой роли?
— По-всякому, — пожал я плечами, понимая, что он спрашивает о сексе. — Все зависело от настроения, партнера и количества алкоголя. Кстати, и язык себе пробил в те же полгода блуда, — сверкнул штангой, приоткрыв рот, и мой любовник еще больше ужаснулся.
— Но ты же не сам это сделал.
— Почти.
— Ты спятил?! А если бы подхватил что-нибудь или сделал что-то не так?!
— Говоришь, прям как Ростик тогда, — засмеялся я, открывая дверь балкона. — Давай назад, замерз уже.
Артур шмыгнул в комнату и взобрался на диван с ногами, потеснив кошку к углу. Я присел рядом и закинул руку на спинку дивана за его спиной. Парень рассматривал меня, словно видел впервые, морщился, явно представляя, как я себе прокалывал язык, а потом не выдержал и сказал:
— Ну, рассказывай, как ты это сделал.
Новый учебный год начался для меня в пьяном угаре с каким-то парнем в объятиях. Я не то что имени его не помню, но даже натолкнись случайно в толпе, ни за что не узнаю. И мне было абсолютно плевать, что скажут окружающие, потому что свои поступки контролировать я не мог. Все происходило само собой, словно в мозгах моих что-то переклинило, шестеренки закрутились в обратную сторону и весь здравый смысл, который присутствовал в голове прежде, испарился в считанные минуты. Мне безудержно хотелось секса, адреналина, какого-то отрыва, и я все это получал, отключив всякий контроль над разумом.
Я втягивал в свои безумства друзей, таская их по клубам, устраивая с ними попойки на моей кухне. В тот же промежуток времени переспал с Ростиком, а потом заплетающимся языком уверял, что об этом никто не узнает. Часто мы проводили время и в общежитии университета, знакомясь со все новыми парнями и девушками.
Янка от нашей компании быстро отбилась, потому что в таком режиме перестала успевать по учебе. Мне было, мягко говоря, наплевать на нее, и засела внутри уверенность, что никуда она от меня не убежит, а вот симпатичненький парнишка-иностранец, активно подмигивающий мне своими темными глазками, мог легко свалить в свою страну и оставить меня с неудовлетворенным желанием.
Для меня всегда оставалось загадкой, на кой ляд к нам в страну едут учиться из-за рубежа, ведь нас всегда убеждали, что образование испортилось, да и вообще при первой возможности нужно драпать из страны. Но тем не менее в общежитии универа было целых два этажа иностранных студентов, с которыми мы и пересекались периодически на общих попойках.
Турок Ансар в то время постигал азы русского запоя, так же как я искал развлечений и секса. К тому же он любил светловолосых белокожих парней, в то время как я всегда отдавал предпочтение противоположностям. На этой почве мы сошлись и отдались в объятия друг друга и безудержного секса, временами меняясь местами. И в одну такую безумную ночь, лежа на его узкой постели, на измятых простынях, пропитанных нашими соками, Ансар рассказал, чем занимался на родине.
— Я пирсинг делал во всех частях тела, — на ломаном русском с примесью английского поведал он мне, перехватывая из рук сигарету.
— Опа, — пьяно хихикнул я. — Прям во всех?
— Да, — покивал он, глубоко затягиваясь. — Принца Альберта тоже могу.
— А мне сделаешь?
— Зачем? — удивленно взглянул на меня Ансар и покачал головой. — У тебя и без того красивый член. К тому же у меня нет инструментов.
— Не в члене. В языке. Знаю, девчонки прокалывали уши цыганскими иглами, может, такая и для языка подойдет?
— Еще нужен хороший антисептик.
— Водка же есть, — хохотнул я, но, увидев его недовольно искривленные губы, успокоил. — Все можно купить, ты только скажи, что именно.
— You're crazy, Phil, — сказал Ансар, отдал мне сигарету и сверкнул своими темными глазами.
С соблазнительной улыбкой он склонился над моей грудью и принялся прокладывать поцелуями дорожку к паху, я же затянулся оставленной мне сигаретой и с наслаждением прикрыл глаза, готовый к новой порции удовольствия в виде минета, в исполнении которого мой турок тоже был мастер.
На следующий
