— Говорили, что когда мать увидела, что сделали с её детьми, то выбросилась из окна башни, — выражение лика племянницы было спокойным и благожелательным. — Княжич тоже вскоре ушёл за возлюбленной — был убит при попытке свержения князя, к слову, то был первый и единственный в истории нашего рода заговор сына против отца.
Дедушка воспитал внука истинным тёмным князем, а для внучки, едва она достигла брачного возраста, провёл первый отбор. Достойнейший должен был уметь совладать с участвующей в отборе нечистью, дабы князь был уверен, что тот и впредь сможет справляться с необычной жёнушкой
. Связи с Тёмный княжеством, солидное приданое и небольшой ритуал, не позволяющий невесте причинить серьёзный вред жениху и несколько усмиряющий её способности, стали решающими для многих претендентов. Мальчики в таком браке рождались нечасто, но тьму матери не наследовали, она передавалась по женской линии на протяжении ещё двух-трёх поколений, а затем исчезала, точно усиливающееся смешение крови выжигало её навсегда. К сожалению, союзы княжон редко когда были счастливыми… но князей этот нюанс уже не волновал.
Они избавлялись от сестёр и дочерей, радуясь, что сами лишены второй ипостаси, что им досталось лучшее из тёмного наследия, что отныне они могли беспрепятственно жениться и рожать желанных сыновей, которые не превратятся в чудовищ, способных разорвать любое живое существо. Ну а если случалась ещё и дочь… что ж, отборы приобрели популярность.
И как-то запоздало вспомнилось замечание Динеша…
«Подобное к подобному, как говорит отец».
И сделать бы соответствующие выводы после явления Динеша во второй ипостаси, ан нет.
— Веками княжны учились стискивать зубы, опускать голову и терпеть. Их не отпускали ни собственные родичи, ни благоприобретённые и зачастую единственным выходом для многих оставалась смерть. Среди женщин нашего рода высокий процент самоубийств, так-то вот, — Ребекка повела обнажённым плечиком и бросила взгляд на часы.
— Но боги не любят, когда смертные играют с ними или пытаются перехитрить. Никогда не ставьте себя выше сущностей, не являющимися ни людьми, ни нелюдьми, выше тех, кто вас создал. Минули годы, и в князьях стала исподволь копиться тоска, причин которой они не понимали. Они не могли обрести ни покоя, ни счастья, они тревожились и ждали неизвестно чего, желали того, что было им недоступно, и зачастую сходили с ума прежде, чем достигали почтенного возраста. Представляете, что такое безумец, обременённый властью и силой?
Репутация княжества ухудшалась, превращаясь в истинно тёмную в широком смысле этого слова — то чудовища, то проклятые княжны, то сумасшедшие князья. И, словно в напоминание о совершённом когда-то проступке, князьям на редкость не везло с обретением пары, а не жены для галочки. Не было такой, кто сумела бы озарить их мрак, принять их такими, какими они были, будто тот несчастный княжич был первым и последним, кому довелось встретить свою женщину. Они зазывали нечисть на отборы и изучали её украдкой, под предлогом сбора портретов для небезызвестной всем коллекции разыскивали новые и редкие виды, пытаясь найти ту, кто подойдёт, кто уймёт эту тоску.
Не находили. Каждое новое поколение желало обрести свою женщину, но века бесплодных поисков привели род к пониманию, что проще учиться жить с тоской, перебарывать её и молить Тьму, дабы она не потребовала свою дань раньше, чем придёт час сойти в обитель теней. Кому-то удавалось, кому-то нет. Нас, княжон тёмного рода, должно было бы это повеселить, кабы собственная участь не была столь горька.
Мою маму выдали замуж против воли за того, кто не только сумел совладать с её второй ипостасью, но и был жесток с ней, даже когда она была человеком. Я не любила мужчину, которого называла отцом, я делала всё, лишь бы как можно реже попадаться ему на глаза… что, впрочем, было не так уж и сложно, ибо дочь-дикарка, дочь-чудовище мало заботила его, желавшего нормального сына и наследника. Когда мамы не стало, он отказался от меня, передав под опеку моего дяди. Вот так просто вернул собственную дочь, как если бы она была негодным товаром.
Как и многие княжны до меня, я училась стискивать зубы, опускать голову и год за годом терпеть унизительные, отвратительные отборы, насмешки и сплетни. Но более я терпеть не желаю. И если мне суждено умереть до срока, то лучше я умру, познав перед тем хоть немного счастья. Лучше я умру от руки любимого, нежели от собственной, измученная, на грани отчаяния и безысходности.
Новый взгляд на часы и Ребекка протянула руку. Одна из подруг приняла, помогая Ребекке спуститься со скамейки, другая начала споро расстёгивать белое платье. «Молния» значительно сэкономила время, и наряд пеной морской осел у ног княжеской племянницы, оставив её саму в туфлях, кружевных трусиках и корсете. Ребекка перешагнула через платье, которая подруга тут же убрала, сняла туфли и дождалась, пока расстегнут и корсет, благо что тот хоть и на шнуровке, но «молнией» для удобства снабжён. Зашептавшийся было народ настороженно притих, Дэйм по-прежнему стоял столбом и с усталой, покорной обречённостью наблюдал за действиями племянницы. Корсет отправился к платью, светлые волосы рассыпались по плечам и обе женщины отступили. Ребекка повернулась к дяде, улыбнулась безмятежно и опустилась на четвереньки.
Юлисса искренне понадеялась, что детей и слабонервных в зале нет.
Смена ипостаси у зверолюдей зрелище не самое приятное, а уж когда с пола вместо хрупкой женщины поднимается даже не волк или тигр какой, но жутковатого вида гибрид…
Крупное, почти под два метра ростом существо выпрямилось, с некоторым усилием, однако всё же стоя только на задних конечностях. Массивное тело покрыто чёрной шерстью с багряными подпалинами на животе, груди, загривке и прижатых к голове ушах. Передние лапы и шея длиннее, чем бывало у тех же волков, и потому некоторая непропорциональность Динеша-гиены теперь казалась незаметной, сглаженной, в отличие от режущей глаза нескладности неведомого зверя. Впрочем, на сей счёт Юлисса не шибко обольщалась — видимая неповоротливость, грузность могла быть обманчивой, да что там, не была, но есть. В этой ипостаси Ребекка сильна и опасна не меньше любого крупного хищника, возможно, она не слишком быстро бегает и не особа ловка в стеснённых условиях, зато если вырвется и догонит… мало точно не покажется.
Существо обвело притихших гостей торжествующим взором алых глаз и оскалилось, демонстрируя клыки, достойные саблезубого тигра. Местные хоть и привычны ко всяким чудо-юдам, но такого сюрприза на празднике никто не ожидал и потому первый ряд слаженно отступил на шаг, расширяя полукруг свободного пространства между собой и зверем. Откуда-то из-за ёлки вынырнул возлюбленный Ребекки, бесстрашно приблизился к ней и Дэйм наконец отмер, дёрнулся было в его сторону, явно собираясь остановить потенциального самоубийцу.
И ровно в этот момент часы начали отбивать полночь.
Юлисса вздрогнула, и не она одна. Громкие удары разбили напряжённую тишину зала, гости зашевелились, загомонили. Молодой укротитель чудовищ остановился перед возвышающимся над ним существом, с удивительной нежностью посмотрел в красные глаза и протянул руку. Под бой часов Ребекка плавно опустилась на все четыре лапы, а там и легла на живот, позволяя своему мужчине положить ладонь на её холку. Замершие возле скамейки подружки заулыбались, словно Ребекка только что получила долгожданное предложение руки и сердца, и зааплодировали. Гости, недоумённо переглядываясь, неуверенно присоединились.
