Силва…
Он не довел перечень до конца, поскольку справа, в наше поле зрения вступила целая группа безголовцев — они топали вдоль периметра, словно китайцы на экскурсии, разве что смартфонами не махали и селфи не делали.
— Этих только не хватало, — сказал Ричардсон. — А если они груз заметят?
Мы ничего не могли сделать, только смотреть, даже в том случае, если бы порождения полигона решили забрать ящики или уничтожить.
И они проявили интерес к необычным для этой местности предметам, свернули и остановились вокруг. Желание бросить в монстров гранатой оказалось невероятно острым, и я даже вынужден был закусить губу.
— Суки рассыпчатые, — пробормотал Вася.
Но безголовцы постояли-постояли и пошли дальше на запад, в сторону торчащей на горизонте дозорной вышки. Вот только утопали они не все, три остались на вершине расположенного неподалеку бархана.
— Если это часовые, то дело плохо, — Шредингер вытащил из кармана бинокль. — Посмотрим, что на ящиках написано… вдруг на каком крупными буквами «батарейки для экранов»?
Да, эти нам нужны в первую очередь, вот только я сомневался, что груз промаркировали.
— Может уйдут? Чего им тут делать? — предположил Ричардсон.
Комвзвода ничего не разглядел, а через час стало ясно, что наблюдатели на холме надолго. Зато дроны прилетели еще раз, и сбросили новую партию груза, еще больше предыдущей.
— Делать нечего, — Шредингер осмотрел нас, при виде меня нехорошо прищурился. — Серов, Сыч, кто там еще помельче? Ползком туда и хватайте, что поближе. Мы прикроем… хотел бы я сказать, но нет. Вся надежда на то, что эти уроды безголовые видят хреново. Смотреть им нечем.
Условно хорошего в ситуации было лишь то, что песок не успел разогреться. Остальное легко помещалось в графе «плохое»: двигаться по-пластунски, практически «на глазах» у врага, да еще и волочить груз, не предназначенный для подобной транспортировки.
Но солдата не для того берут на службу, чтобы он думал, а для выполнения приказов.
Так что мы, общим числом пятеро, шлепнулись на животы, и поползли в сторону Посылки. Оказавшись рядом с крайним ящиком, я рискнул приподнять голову и осмотреться — нет, безголовцы на бархане не сдвинулись с места, и никто больше рядом с башней не появился.
— Как его тащить-то? — подал голос парень, имени которого я не знал.
— Руками, — отозвался Сыч, и ухватился на один из ящиков.
Они были гладкие и зверски тяжелые, и мы могли только толкать их перед собой. Невероятно болели плечи, уставали руки, песок набивался под форму и царапал кожу в самых неожиданных местах, пот щекотал спину, и солнце понемногу набирало силу.
Но мы ползли, мы толкали, как особенно упорные жуки-навозники, и спереди, из пролома в стене башни на нас смотрели соратники. Я видел, как морщится Вася, которому наверняка хочется броситься нам на помощь, каким напряженным взглядом смотрит Ингвар, как Эрик мнется и едва не подпрыгивает.
Когда расстояние сократилось метров до семи, Шредингер не выдержал, разрешил встать и отправил за нами подмогу.
— Ну, посмотрим, что тут, — заявил он, вооружившись ножом.
Пластик треснул под лезвием, и мы жадными глазами уставились внутрь — сухпайки. Второй ящик показал нутро, и в нем обнаружились бутылки с питьевой водой, а вот в третьем нашлись батарейки.
С этого момента дело пошло веселее, под защитой экранов за транспортировку взялось все отделение. Под прикрытием первого, бойцы которого заступили на дежурство, мы мигом перетаскали все внутрь, и ни один безголовец на бархане даже не пошевелился, хотя они так и продолжали там торчать, словно приклеенные.
Через полчаса ящики оказались уже в зале под лестницей, и начался пир.
Ну как пир, каждому досталось по целой бутылке и по одному рациону, но в наших условиях это была настоящая роскошь.
— Эх, шашлыка бы кусок, братаны, — размечтался Вася. — Знаете, как я его делаю?
— Из человечины? — тут же влез Эрик.
— Из финнятины, — отозвался африканец. — Сок течет, мясо нежнейшее, во рту тает. Плюс соус… о, секретный соус от Макунги — ради него многие готовы продать душу! Огненный, как дыхание ада, и такой вкусный, что аппетит возникнет и у мертвого.
Увы, шашлыка у нас не было, приходилось обходиться креветочным фаршем, подсушенным мясом и сухофруктами, хотя последних оказалось много и хорошего качества: курага, чернослив, инжир, все не пересушенное и очень сладкое. А запить водой — сказка.
Девчонки сидели кучкой на лестнице, в стороне от всех, выглядели они такими же свежими, но почти не разговаривали и жевали вяло. Явонда вроде бы посматривала иногда в нашу сторону, но на меня или еще на кого другого, я сказать не мог, слишком темно было.
— Что, твоя кудрявая от тебя шарахается? — спросил Вася, и ухмыльнулся вредоносно.
— Ух, понимал бы чего, — Эрик смерил его презрительным взглядом. — Все у нас хорошо. Сейчас она не в том эмоциональном состоянии, чтобы я к ней подкатывал. Но пара дней… и она будет моей, вот увидите, хо-хо-хо, — и он самодовольно подбоченился, стал похож на взлетевшего на забор петуха, разве что вместо алого гребня редкие светлые волосы, слипшиеся от пота.
Эти двое продолжили пикировку, но я дальше не слушал, я смотрел на Шредингера и командиров отделений. Офицеры тоже расположились в сторонке, изучали некий документ, извлеченный, как я заметил, из ящика с едой, и лица их становились все более мрачными.
Что там может быть такое?
— Бойцы, слушай меня, — начал комвзвода, когда даже самые медленные едоки покончили с порцией; он встал и вышел в центр зала, чтобы все его видели и слышали. — Командование выдало новый приказ… вот он…
И Шредингер потряс тем самым документом, причем с таким видом, будто прямо сейчас велит пустить эту бумажку на подтирку.
— Нам приказано направиться… они называют это место «замочной скважиной», — комвзвода сверился с документом, — вставить туда ключ и активировать его, чтобы отключить всю эту художественную самодеятельность.
«Замочная скважина»? Умные головы догадались, где она находится?
— Тут есть стишки, с которыми надо разобраться, чтобы понять, где это в точности, — Шредингер скривился, показывая свое отношение к поэзии. — Но в целом это под землей. Лабиринт, вход в который мы открыли.
— Помилуй нас Аллах! — пробормотал Хамид.
Это что, мы прорывались к части, сражались со всеми подряд, теряли людей, и все зря? Могли ведь сразу после находки
