как же семья? У всех воинов была семья, куда они возвращались и за кого бились. Дети, жёны, они не жили в военном гарнизоне и не мотались по дорогам…
Грек не дослушал: — Как? Наша семья — это наша стая, ты не забыл? Твой брат не всегда прав, но он всегда твой брат — это истина.
Я понимала, что в обществе этих мужчин никогда не посмею высказаться, и потому молчала, с интересом и досадой слушая эти рассуждения.
— Всем известно, как у вас, у «волков», относятся к бабам, — усмехнулся Алик, небрежно затягиваясь сигаретой. — Как ты там говорил, Грек? Всем известно, из чего сделана женщина, и пусть знает своё место? — хрипло рассмеялся мужчина, прищуривая свои тигриные глаза. Ему было уже глубоко за сорок, но я удивилась, увидев на его безымянном пальце обручальное кольцо — получалось, что с главой «волков» он не согласен? А что же Стас?
— Да, говорил, и повторю. И все мои парни думают так. Это феминистки пусть кричат на западе о правах женщин, дуры-лесбиянки. Все мои женщины знали всегда своё место и не лезли в мои дела.
— Ну а как же тогда образ прошлого и байкер? — не унимался Стас. — Они не совпадают, хоть ты и говоришь… Тогда тоже не было феминисток, но мужчина не дорожил свободой, защищал свою землю, семью, женщину, мать своих детей. И для этого жил. Он не был одиночкой, — его голос почему-то сел, а глаза потухли. — И не мотался по свету бесконечно.
Герцог пристально следил за своим главным соперником, намазывая кий мелом.
— Не принимай близко к сердцу, — насмешливо произнёс он. — У тебя типичный кризис среднего возраста, это заметно по всему, — молодой мужчина красноречиво кивнул на меня. — Разве нет? Когда начинаешь задумываться о такой хрени, как бабы-жёны, брак и прочей ерунде — это значит стареешь.
Стас молча и благородно поднял голову, долго смотрел на блондина и кивнул: — Точно, Гер, наверное, во мне говорят вечные инстинкты продолжения рода.
— Думаю, что всё-таки стая — это стая, а семья — семья, — уверенно и серьёзно произнёс Алик. — Волки, кстати, единственные животные, которые живут всю жизнь верной парой и вместе воспитывают потомство.
Грек примирительно замахал руками, в одной из которых был длинный кий: — Ладно, ладно, я рад, что кто-то из вас вдруг поймёт, что семья для него что-то весомое и значимое. Это хорошо, когда есть для чего жить. Алику вот можно позавидовать, его Светлана отличная хозяйка, мать, и просто красивая женщина. Такую просто не найдёшь. Мало таких! Моя Ника никогда не сидела дома и не вела дом, хозяйство, она другая. Она всегда рядом, только не член клуба, — президент хрипло рассмеялся собственной шутке.
— А зачем обязательно семья? — скептически спросил Герцог. — Любая девчонка в этой комнате запросто и так пойдёт со мной куда угодно.
Меня так и подмывало рассмеяться в ответ на такую самоуверенность, но я сдержалась.
Все собравшиеся вокруг стола захохотали, а Грек погрозил пальцем парню.
— Знаешь, ты мне напоминаешь Чёрного, это его, по-моему, любимые слова! — громко прокричал мужчина. — Не надо цитировать его, тебе до него ещё много надо пережить.
Вдруг возле двустворчатой двери входа случилась какая-то шумная суета, завизжали девушки, парни засмеялись, расступились, и к столу, на котором играли Стас, Грек, Алик и Герцог, вышел странный мужчина. Он был пьян, но мрачен, и весь его растрёпанный вид говорил о том, что минуту назад он дрался. Всклокоченные чёрные, как смоль, волосы, были когда-то коротко подстрижены и безобразно отросли, бледное узкое лицо перепачкано кровью, чёрные глаза горели решимостью и отвратным настроением. Он был в чёрных кожаных штанах и такой же жилетке на голое, несколько худощавое тело, оно было необычно для истинного байкера, которым он, конечно, являлся. Чуть-чуть выше Стаса, он был старше и в каждом его жесте сквозило небрежное отношение к жизни, пропитанный цинизмом взгляд и глубокие морщины у рта говорили о грубости и взрывном характере.
— Надо же, чёрта помяни, он и появится, — съязвил Грек. — А мы о тебе говорили, Чёрный.
— Кто б сомневался, — почти выплюнул он и подошёл к Стасу. — А! Королёк! Сто лет тебя не видел!
— Привет, Чёрный, ты задержался что-то. Шоу-то видел?
— Конечно, Королёк. Если я не был возле твоей правой руки — это не значит, что меня здесь не было. Как жизнь? Я слышал от обиженной Ленки, что у тебя баба завелась?
Стас поглядел на меня и махнул подойти. Я медленно встала и двинулась из полумрака к столу. Чёрный повернулся и долго разглядывал меня. Подойдя, я неловко обнаружила, что почти по плечо ему.
— Ничего себе, молоденькая, а в тюрьму не сядешь за неё? Я сам таких люблю, потому за тебя и переживаю.
— Ей 18, не переживай зря.
— А-а, — глубокомысленно протянул Чёрный, и я, заглянув неловко в его глаза, ужаснулась той яростной глубине и холодности, обдавшей меня.
— Как зовут? — спросил он меня.
— Аглая, — ответила я каким-то скрипучим голосом.
— Меня Чёрный, очень приятно, девушка Короля.
Я вернулась на место, видя, что Чёрный что-то шепнул Стасу, а тот улыбнулся и кивнул.
— Это ты зря, Королёк, — покачал головой он, небрежно стирая ладонью кровь с разбитого лба. — Бабы, они быстро садятся на шею. Твоя малютка залезет тебе в душу — оглянуться не успеешь.
— Слушай, Чёрный, отстань от парня, ему 30 скоро, а ты пристал, как будто ему 13, - похлопал по плечу мужчину Алик. — Ты лучше скажи, как твоя командировка по просьбе Грека?
Я только сейчас заметила цвета волков на спине Чёрного. От слов Алика он скривился, как от кислого, тряхнул отросшей чёлкой и что-то пробормотал.
Грек подошёл к нему вплотную: — Всё нормально прошло?
— Да, — коротко пролаял Чёрный и умолк, мрачно глядя на Грека. Тот странно переглянулся с Аликом. — Потом об этом поговорим.
— Играть будешь? — спросил Герцог, широко улыбаясь.
Я поняла, что у этого блондина Чёрный — кумир, и он во всём подражал ему.
— А почему нет? — развязно спросил Чёрный, схватил салфетку на ближайшем столике, распугав ужинающих, вытер кровавый лоб и тут же махнул официанту. Служанкам Вадима были заказаны в помощь официанты из ресторана «Полночь». Ему поднесли две рюмки водки, которые он тут же опрокинул в себя.
— Нормально, — выдохнул мужчина, подмигнул улыбающемуся Стасу. — Вы закончили партию?
— Почти, — ответил он, — осталось два шара.
— Валяйте быстрее, начнём играть, наконец.
Я наблюдала за мужчинами, с такой лёгкостью общавшимися, что становилось тепло на душе за их дружбу. Только
