связан с болезнью вашего отца?
За этот вопрос Татьяна чуть не сожрала блоХера, но Петя ей подмигнул, мол, пусть живёт.
– Мой отец Николай Седых действительно болен раком… и всё в нашей жизни имеет свои причины и последствия. А с чего всё началось… просто однажды я проснулся и понял, что не могу больше жить для себя и своих близких. Друзья из Приозёрской четверки поддержали идею проведения благотворительного концерта в Лужниках. И он состоится при любой погоде и количестве зрителей, я уверен, что в Москве и России много неравнодушных людей и стадион мы в хорошем смысле зажжем, а собранные деньги помогут детям…
– Список песен уже сформирован?
– Мы исполним песни от души и для души, будем петь на русском и английском языках, концерт запланирован на два часа, но если зрителям понравится, будем лабать пока нас не выгонят…
– Состав группы оптимален? – (никогда не понимал подобных вопросов, мы же русский рокеры, а не российские футболисты).
– Всё хорошо. Будем лабать так, чтобы не захлебнуться собственным талантом! – сказал и подмигнул.
– Вы будете участвовать в акции Навального?
– Нет, я уверен, что 12 июня мы будем отдыхать. И концерт никак не связан ни с протестными акциями, ни с Днём России.
– Говорят, что вас выпустили из психиатрической лечебницы, потому что вы стали сотрудничать с Кремлем.
Правая бровь и правое ухо Пети несколько поднялись, он подумал, что если ударить блоХера лопатой, а потом закопать тело…
– А ещё я сотрудничаю с Зоозаботой Приозёрска, вот тут будет приют для животных, волонтеры приехали на великах, техника сама пришла и вот смотрите как всё развернулось всего за несколько часов… – Седых обвел рукой кишащий кругом Ералаш.
– У нас часто говорят так – зачем нужно помогать животным, лучше помочь детям…
– Надо помогать всем нуждающимся в помощи. А люди, которые проходят мимо раненой кошки или собаки, редко когда помогают детям или людям. Вы знаете, я здесь в качестве грубой мужской силы, а о будущем приюте для животных лучше расскажет основатель Зоозаботы Приозёрска – Зоя Штык…
Таким нехитрым приёмом Петя переложил груз интервью на накаченные и спортивные плечи Зои. Она и разложила основной пасьянс, что тут – на Хляби будет приют и центр передержки. В самом Приозёрске землю под приют не дают, да и в посёлках жители обычно протестуют против приюта, никто не хочет подобного соседства. Купить землю далеко от города можно, но ведь бездомные животные живут в городе и далеко их возить трудно… ну и так далее. Зоя наговорила минут на двадцать, а сюжет на телевидении редко длится более двух минут. А уж когда Зоя начала повествовать про нелегкую судьбу одной из питомец Зоозаботы – восточно-европейской овчарки Азы, даже у некоторых циничных журналюг слёзы навернулись на глаза…
Петя постарался выполнить и мега задачу – снять волков, но, погуляв, чуток в лесу, он, конечно, серых тварей не снял, а вернулся с букетом жёлтых одуванчиков, которым украсили общий стол. Греча из котелка была чудо как хорошо. Кто хотел – сдабривал её тушенкой, ну а вегетарианцы лопали так – свободная страна у нас и можно жрать так, как хочешь, а не так, как тебе телевизор с утра до ночи рекомендует.
Вечером он заехал на базу. Ливерпульская четверка репетировала. Имелась одна проблема – каждый хотел, чтобы именно его любимые песни вошли в концерт, при этом у каждого любимых композиций нашлось не меньше чем часов на 12 и, естественно, они мало совпадали с не менее любимыми хитами других участников квартета. Петя чуток порепетировал, потом влез в срач по поводу репертуара, понял, что не работал в органах цензуры Советского Союза и не обладает должность квалификацией и уехал. Решил так: как-нибудь вопрос сам рассосется за пару дней, ну а если нет – придется включить режим диктатора. Могут побить гитарами, но куда деваться, другого пути не имелось, приходится выбирать дорогу ту, которая есть.
Дома Седых застал какой-то эзотерический шабаш и, хотя участницы были ядреными и наливными, как ягодки виктории в огороде соседа, но он так устал, что завалился спать. Если Веста ему изменит с какой-нибудь девкой… приятные эротические фантазии длились недолго, ибо сон пришёл неумолимый или ультимативный. Бах – и сознание отключилось.
Среда. Воробьи пищали, а не чирикали. Знакомая песня. Петя выглянул в окно – так и есть, откормыши жгут, понаехали, поналетели в Приозёрск, а Приозёрск, между прочим, не резиновый. Сволота!
– Тьфу на вас, – сказал Петя и подумал, что выражение изрядно поизносилось, после использование его олигархом Усмановым. Веста спала, как убитая. Хорошо ей, а вот собственное самочувствие Пети хорошим никак не назовёшь. Всё тело ломит, ибо лопата – это вам не гитара, с ней не забалуешь, а если забалуешь резко и много, то на следующий день всякие разные мышцы будут болеть. Вот если к инструменту копательному подходить регулярно, как настоящий садомит, то бишь огородник… ай, ой, о-ё-ёй… горячие струи душа превратились в холодные. Перепоясав чресла большим мохнатым полотенцем, Петя посмотрел в зеркальце. Я тебя не знаю, но я тебя побрею… Запыхтела кофеварка, на сей раз он решил не будить Весту, сделал бодрящий напиток только для себя. На ноуте в кухне он посмотрел очередную серию «Фарго», Петя не очень понимал, зачем он продолжает смотреть этот сериал. Первый сезон понравился, второй – не очень, а третий… ни рыба, ни мясо, но лучше, чем многие фильмы, которые стряпают сейчас. Вот взять «Твин Пикс» – с одной стороны прямо таки телепорт в 90-е годы, знакомые герои, новые фишки… но, по мнению Пети, сериал легко можно было в два раза сократить для динамизма, ведь время то изменилось, сейчас всё быстрее, чем в ХХ веке. А вот вторая часть «Транспотинга» порадовала даже больше, чем первая, хотя так обычно не бывает. Оставив на холодильнике записку с одним словом: «Люблю!», минималистским рисунком котейки и кучерявой подписью, он покормил рыжего кота, надел свой единственный костюм и двинул по венам – вот это выражение! – города. Проходя мимо куста, он бросил воробьям кусочки оставшегося с ужина хлеба – пущай поклюют, а то сил пищать не останется.
В Приозёрске Петю теперь узнавали и спрашивали автограф или разрешение на селфи, он не выёбывался и фоткался со всеми и расписывался любыми пишущими предметами по любой поверхности – хоть ручкой по бумаге, хоть помадой по сиськам (это редко, мы же не в сериале про рокеров живём).
Вот и
