плечи.
Стоял и смотрел перед собой на помост, сквозь людей и чужие улыбки, смотрел со светящимися глазами и как будто даже с какой-то отцовской гордостью за все происходящее.
– Пожалуйста, скажи, что он говорит не о тебе, – попросила Таня, поворачиваясь.
Псих виновато пожал плечами.
– Как я могу солгать?
Он коснулся губами Таниного лба, а потом отпустил ее. Подмигнул напоследок и, совершенно обворожительно улыбаясь, стал продвигаться через толпу к помосту.
– Гос-по-ди, – задыхаясь, прошептала Полли Тане на ухо. – Ты умудрилась замутить с местным Домиником Торетто.
Таня смотрела, как психа трогают за плечи – то похлопывают, то поглаживают, радостно приветствуя его. Десятки рук тянулись к нему так, а Таня понятия не имела, чувствует она жуткое самодовольство или невероятный ужас от всего происходящего.
– Сама в шоке, – заявила она, отступая на шаг.
Первые две машины сорвались с места, и Таня присосалась к уже полупустой бутылке, вырванной из Полькиных рук.
Что ж.
Если она не напьется, то он умрет от разрыва сердца. Точно.
– Развлекаетесь? – псих буквально возник у нее за спиной, и Таня подавилась виски.
Она долго кашляла, пока Полинка не сунула под ее нос стаканчик с колой. Таня запила, вытерла рот рукавом, повернулась, собираясь обрушить на психа все свое возмущение от происходящего, но…
Тот был не один.
Два огромных человека, которые словно сбежали из фильма про викингов и переоделись в более современную одежду, стояли по обе стороны от него.
– Таня, Полли, это Тим и Ромка, – он кивнул сначала на одного гиганта (с татуировками на лице), а потом на другого (с длинными волосами, убранными сзади в хвост). – Мои друзья.
Таня вспомнила их. Это они были тогда под ее окнами и напугали ее до ужаса.
– Очень приятно, – сказала Полинка, отпихивая Таню бедром. Очевидно, она боялась, что ее реакцию расценят, как неуважение. – Какие вы… мужественные.
Тот, что с татуировками, оглядел Полинку с головы до ног. После чего протянул руку и поцеловал ее. Прямо-таки джентльмен, мать его.
Таня перевела взгляд с них на психа.
Глаза его светились.
Буквально-таки горели, и Тане было так приятно видеть его таким. До невозможности приятно. Настолько приятно, что она отпихнула в сторону весь страх, все свои панические бзики, недоверие и непонимания подобных увлечений. Отпихнула ногой, подальше, чтобы не возвращались. Нафиг их. Точно.
А потом подошла и поцеловала психа.
Коротко, в губы, она не была настолько смелой, чтобы начать сосаться взасос перед всеми, но этот поцелуй – маленький и осторожный, был ей нужен прямо сейчас.
Псих удивленно смотрел на нее, когда поцелуй прервался.
– И за что это?
– Просто так.
Взгляд психа был прикован к Тане, как будто даже если сейчас рядом взорвалась бы бомба, он не смог бы от нее оторваться.
Он притянул ее к себе.
– Ты потрясающая, я говорил?
– Типа того. А вот я не говорила, насколько потрясающий ты, но…
Таня огляделась. Толпа немного проредилась, многие собрались у большого экрана рядом с помостом – там транслировался весь заезд в прямом эфире. У каждого гонщика была своя команда поддержки, которая скандировала его имя и кричала.
А к точке старта уже подогнали две другие машины – как только первый заезд закончится, тут же начнется второй.
Псих проследил за ее взглядом.
– Если ты не хочешь, то я не поеду, – сказал он.
– А ты собирался?
Таня посмотрела на него.
Так хотелось целовать его. До бесконечности. Прямо сейчас – коснуться губами его кадыка и щетины на подбородке. Но она понимала, что злоупотреблять не стоило.
Улыбка коснулась губ психа. Таня провела по ним пальцами.
– Собирался ли я? – спросил он. – Таня, моя машина была не в ремонте – ее готовили к гонке. А еще я ждал этого дня целый год, мы все ждали. У нас не так много шансов это сделать. Организация идет месяцами, мы восемь раз меняли локацию, потому что кто-то сливает полицейским инфу.
Дыхание перехватило.
– Но ты готов отказаться от заезда, если я попрошу?
– Да.
– Почему?
Псих помотал головой. Он как будто хотел сказать: «Какая же ты глупая», и у Тани защипало в носу.
Чувства. Они лились из психа наружу, и слова были вообще не нужны, потому что Таня ощущала кожей вибрации его тела, быстрый стук его сердца, и чувствовала то же самое. Стоило только посмотреть на него или почувствовать его запах…
– Потому что я люблю тебя, – сказал псих просто.
Таня задержала дыхание. Ей захотелось вдохнуть этот миг, эту секунду, и сохранить ее внутри себя навсегда. Заморозить ее где-то под ребрами.
Она открыла рот, чтобы ответить, но не смогла. Просто не нашла слов.
А психу и не нужны были ее слова – он ведь видел ее насквозь. Поэтому просто коснулся ее висков пальцами, притянул ее к себе, и они столкнулись лбами, дыша одним воздухом на двоих.
Тане показалось, что они слились в одно целое в этот момент. Были Таня и псих, а стали чем-то бестелесным, облаком ваты, куском воздуха, которые вибрировал от невыносимой силы чувств во всем теле.
Таня никогда не чувствовала ничего подобного – никогда. Как бы не пыталась играть в отношения, как бы не хотела любви. Прежде такого с ней не случалось. Ей хотелось идти за этим мужчиной по жизни. Она знала, что будет за ним, как за каменной стеной, что он спасет ее и сам спасется вместе с ней. Иначе и быть не могло.
Четкая уверенность, что на этот раз все сложится, поселилась внутри Тани еще тогда, в отеле, когда они не трахались, а любили друг друга. И это стало последней каплей. Мгновением, когда Таня себя отпустила.
– Как только мы вернемся домой, – прошептала Таня психу на ухо. – Я не выпущу тебя из постели до самого понедельника.
Псих улыбнулся.
– Когда мы вернемся домой – ты потеряешь счет дням.
Наконец, они оторвались друг от друга. Таня чувствовала, как счастье разбухает внутри нее – вот-вот польется наружу. Она терпеть не могла выглядеть слишком довольной. Всегда кажется, что люди смотрят с осуждением, как будто твое счастье их невероятно бесит. Таня и сама прежде бесилась, когда кто-то улыбался слишком широко.
А вот теперь она их понимала.
Пальцы психа переплелись с ее пальцами, взгляд скользнул по
