не могу.
Лицо Хагена исказила гримаса неимоверного разочарования. Затем он, нахмурившись, чуть ли не по слогам спросил:
— Ты знаешь где она, Тео?
Он догадался. Понял, что я скрываю от него правду.
Я неопределенно покачал головой, поджал губы:
— Я знаю, но сейчас не время.
Хаген уставил на меня взгляд полный обиды, а Тай дернула сердито за рукав:
— А ну, быстро говори, где она!
— Она в безопасности, я ее заберу и верну вам, но сейчас мне нужно время, я должен все обдумать.
— Что ты должен обдумать, Тео⁈ Скажи, где моя жена и я сам поеду за ней! — заорал на меня Хаген.
Ну вот, именно то, чего я и опасался.
— Она жива, и когда придет время, она вернется, — холодно отчеканил я.
Тай и Хаген посмотрели на меня так, словно я их предал. Тай в непонимании закачала головой, а Хаген, сердито раздувая ноздрями явно вознамерился сказать мне что-то злое.
Шаман, глядя на нашу перепалку, громко с явно нарочито-скучающим лицом зевнул, а затем спросил:
— Ну что, старик в теле мальчика, не хочешь прогуляться со мной и Бозза?
Я и ответить не успел, как шаман и тигр резко развернувшись, быстро зашагали прочь:
— Не отставай! — крикнул мне шаман.
— Мне пора. Вернитесь в дом чужаков, — торопливо сказал я Тай и Хагену, — мне нужно поговорить с шаманом.
— Ты издеваешься, Тео⁈ — сердито воскликнула Тай. — Ты что? Серьезно⁈ Где моя мать⁈
— Вернитесь, пожалуйста, в дом. Позже все обсудим, — уже на ходу бросил я, спешно покидая поляну.
Я спиной чувствовал все негодование и злость Тай-Тай, но сейчас и правду было не время. Шаман был готов отвечать на мои вопросы, и я никак не мог упустить этот шанс.
Ледяной Осколок и тигр ушли довольно далеко, но я видел сквозь ветви изредка вспыхивающий огненный силуэт тигра и тощую быстро удаляющуюся фигуру шамана.
Они передвигались слишком быстро, иногда и вовсе пропадали из виду, хотя я почти бежал, и учитывая, что я куда быстрее обычного человека, я всерьез начал подозревать, что они перемещаются с помощью пространственных переходов.
Так я бежал за ними не меньше получаса, хотя, казалось, за это время всю деревню Рэй-ро можно было обойти. Но шаман меня явно вел по кругу вдоль границы щита.
Тигр и шаман остановились у входа в небольшую пещеру, здесь был край рощи, а дальше уже виднелись ледяные холмы. А когда я подошел, Ледяной Осколок радостно, где-то даже наивно улыбнулся, похлопал меня по плечу и сказал:
— Заходи, Ледяной Осколок тебя ждет. — И под мой недоумевающий взгляд вместе с тигром торопливо зашагал прочь.
Я было только открыл рот, спросить: «А ты тогда кто такой?», — но до меня дошло. Настоящий шаман не присутствовал на обряде, точнее, его физическая оболочка. Ну и странный же этот народец — вагры.
Я вошел в пещеру, здесь горели факелы, было тепло и довольно просторно. Здесь пахло полынью и можжевельником. На полу лежали меха животных, все стены были увешаны костяными амулетами, железными оберегами, стояли повсюду стеллажи с различными банками, бутылками, висели сушеные растения.
В центре пещеры, которая походила на округлую комнату, кучей были накиданы одеяла, подушки, какие-то пестрые тряпки. Это нечто походило на лежбище и из всего этого вороха я далеко не сразу вычленил сухое, сморщенное, неимоверно костлявое тело.
— Подойди, Ананд, — скрипуче протянул шаман, эта фраза ему явно далась непросто.
Я подошел, взглянул на высохшее как у мумии лицо шамана. Зрелище далеко не из приятных. Старик был практически лысым, редкие клочки тонких седых волос падали ему на лицо, белесые слепые глаза таращились куда-то в потолок, а скрюченные ревматизмом руки мелко подрагивали у груди — старик явно пытался показать, где мне сесть, но конечности плохо слушались.
Я откопал среди тряпок небольшой широкий табурет, оббитый потертой сухой кожей, и сел напротив шамана.
Пока я все это дела, в моей голове медленно начали всплывать воспоминания. Они появлялись постепенно, словно чья-то невидимая рука приоткрыла потайную дверцу и позволила им проскользнуть наружу.
Когда-то очень давно я уже был в этой пещере. Шаман был куда моложе, тогда мы были почти ровесниками.
И теперь я вспомнил, что Ледяной Осколок существовал и тогда, конечно, не в этом же теле. Ледяной Осколок один из немногих в мирах Лоре обладает удивительной способностью перерождаться в одном и том же мире, среди одного и того же народа и практически на одном и том же месте. Он умирает и вскоре занимает новое тело. И со стопроцентной уверенностью можно сказать, что первый же новорожденный вагрийский мальчик после кончины Ледяного Осколка будет обладать сознанием шаман. А еще Ледяной Осколок помнит все свои жизни, как и наверняка помнит тот наш последний разговор. Теперь и я его хорошо помнил, он мне позволил вспомнить.
— Ну, здравствуй, Ледяной Осколок, — произнес я. — Давно не виделись.
— Давненько, — криво усмехнулся старик.
— Помнится, последняя наша встреча закончилась далеко не самым приятным образом, — с осуждением протянул я.
— Ты лез не в свое дело, — скрипуче проворчал Ледяной Осколок.
В прошлый раз я задавал те же вопросы, что намеревался задать и сейчас, и шаман тогда частично стер мою память и буквально вышвырнул меня через пространство. Я тогда очнулся в Алмазном дворце, полный ярости и намерений вернуться в Рэй-ро и все-таки закончить разговор, но заклинание, которое наложил на меня шаман заставило меня постепенно все забыть.
Да, это какое-то удивительное заклинание. Он не вырывает воспоминания с мясом, оставляя вместо себя зияющую рану, а действует мягко, заставляя медленно выветриваться и эмоции, и воспоминания. Правда, Ледяному Осколку не удалось меня заставить все забыть, но вот самое важное он все же спрятал. Зачем же он сейчас позволил мне вспомнить? Ответ был очевиден.
— Теперь ты передумал? — спросил я.
Шаман издал тяжелый натужный вздох, настолько тяжелый, что я было решил, что он сейчас испустит дух. Наконец, после долгой паузы, Ледяной Осколок ответил:
— Теперь все изменилось.
— Да? И что же изменилось?
— Сам знаешь, — буркнул шаман. — Шарганово войско рвет небесный щит, оно желает уничтожить небесные столпы, силы иссякают. Вскоре падет и наша защита.
— А еще — ты собрался умирать, — добавил я то, о чем шаман так и не решился сказать.
Старик устало зажмурил белесые глаза и тяжело произнес:
— Мне было предначертано переродиться на Адаре тридцать три раза, я должен был защищать Бозза-вагров. Я этого сам просил у богов, и они смилостивились. Но бесконечно это не могло продолжаться. Это мое тридцать второе воплощение — следующее будет последним. Я уже чувствую приближение
