достойны честного ответа.
— Когда ты была маленькая, — сказала Анна, пытаясь сформулировать непротиворечивую историю, которая будет, в основном, правдива и понятна семилетней девочке, не получившей к тому же соответствующего магического образования, а с другой стороны, не раскроет перед ней все те детали, которые ей знать пока еще рано или ненужно вовсе.
— Когда ты была маленькая, — начала Анна свой рассказ, — на ваш дом напал злой колдун. Это был могущественный волшебник, но отвратительный человек. В бою с ним погиб твой отец, а мать и брат были ранены. Колдуна, в конце концов, одолели в бою хорошие люди, но даже среди хороших людей встречаются такие, кто считает, что для «всеобщего блага», то есть, блага для всех, можно пожертвовать благом одного. Такие люди говорят, что цель оправдывает средства. Но учти, что первым, как пишут в книгах, сказал эти слова жестокий убийца волшебников и ведьм Игнатий де Лойола[4].
— Я знаю, кто это, — сказала вдруг девочка. — Я читала про него в книге. В школе, в библиотеке.
— Молодец! — кивнула ей Анна. — Но вернемся к рассказу о тебе. Вождем хороших людей был Великий Светлый волшебник, который, тем не менее, мыслит и действует как тот же Игнатий де Лойола. У него есть свое видение «блага для всех», и часто другим людям его поступки непонятны, тем более, что он никогда никому ничего не объясняет. Пока твоя мама была без сознания, он украл тебя и отдал Дурслям, сказав, что ты сирота. А твоей маме, когда она очнулась, он сказал, что ты очень сильно пострадала во время нападения и лишилась магии. И что тебе будет лучше жить в приемной семье, где тебя все будут любить, и где ты будешь такая же, как все.
— Но это же неправда! — возмутилась Хэтти.
— Неправда, — согласилась с ней Анна. — Но никто не ожидает от него лжи, потому что он Великий Светлый Волшебник. Поэтому ему верят.
— Но зачем он это сделал?
— Не знаю, — честно призналась Анна. — Я не понимаю его логику и не знаю причин, по которым он делает то или другое. Но он сделал то, что сделал, и уговорил твою мать, что тебе будет легче жить среди обычных людей, чем среди волшебников, где ты будешь изгоем.
— И она ему поверила?! — с ужасом спросила девочка, наверняка думавшая о своей матери только хорошее.
— Нет, не поверила, — покачала головой Анна. — Иначе бы тебя не было сейчас в моем доме. Видишь ли, мы учились вместе в школе волшебников: я и твои отец и мать. Я… Меня долго не было в стране. Я вернулась совсем недавно, и твоя мама сразу же попросила меня тебя найти. Сама она не может, потому что тот Добрый Волшебник, о котором я тебе рассказывала, не даст ей искать тебя, не позволит найти и будет против того, чтобы вернуть тебя в семью. Таково положение дел. Поэтому, пока заботиться о тебе буду я. У меня тоже есть дочь, но она, как и ты потерялась во время войны с Темным Колдуном. Я ищу ее, но пока не нашла. В любом случае, мой дом — твой дом. Я выкрала тебя у Дурслей так, что никто долго об этом не узнает, к тому же мы временно изменим твою внешность и сменим тебе имя. И тогда мы сможем жить открыто, никто просто не поймет, что ты Гарриет Поттер.
— Это мое имя?
— А как тебя называли у Дурслей?
— Уродкой, — совершенно искренно ответила девочка. — А в школу записали, как Эмму Смит.
«Мило! — прокомментировал Анна услышанное. — Интересно, какие еще низости совершаются для общего блага?»
— Ну, теперь-то ты знаешь, как тебя зовут, — улыбнулась она девочке. — Но это, милая, надо держать в секрете. Пока даже от мамы, когда ты с ней встретишься. Ей не надо пока знать, что ты нашлась. Она не сможет тебя защитить, а вот навредить ненамеренно может. Обрадуется, разнервничается и случайно проговорится…
* * *
Поход по магазинам с маленькой девочкой, в которую можно играть как в куклу, наряжая ее в разные красивые вещи, оказался более чем интересным опытом. Анне с некоторых пор и самой нравилось одеваться «хорошо и со вкусом», а теперь вполне неожиданно выяснилось, что покупать модные вещи для нечужой для тебя девочки — это тоже удовольствие. И получалось, — хотите верьте, хотите — нет, — что физиология в большой степени определяет психологию. Анна, например, никогда раньше ничего подобного не испытывала, и вдруг нате вам — у нее прорезался материнский инстинкт.
Хэтти ходить по магазинам, в конце концов, тоже понравилось. Правда, сначала она дико стеснялась, — все было очень красивое, но страшно дорогое, — однако Анне удалось ее все-таки убедить, что «тетя ангел» от этого не обеднеет, потому что Леди Энгельёэн, ух, какая богатая! Денег у нее куры не клюют и все такое, но главное, ей это в радость и в удовольствие. Не станет же Гарриет лишать своего ангела крупицы счастья? Эти доводы показались ребенку вполне убедительными, и девочка немного успокоилась, а успокоившись, начала и сама наслаждаться не столько самими вещами, — хотя они ей все жутко нравились, — сколько самим процессом. Выбором, примеркой, принятием решения. Причем, Анна не то, чтобы самоустранилась, но она намеренно предоставила Гарриет столько свободы, сколько та могла унести. Тогда-то и выяснилось, что «унести» Хэтти может очень много, только дай. Она оказалась не только толковой, — очень умной и внимательной к деталям, — но и на редкость решительной девицей. Ей только и надо было, что увидеть, как обстоят дела на самом деле, и соответственно понять — тетя Ангел ее не обманывает и не разыгрывает. Это не подстава, чтобы посмеяться над уродкой. И, как только она это поняла, все сразу же наладилось, и девочка уже не скрывала своих радости и удовольствия, причем, в той же мере, что и сама Анна.
Гарриет наслаждалась и получала удовольствие, но, как ни странно, не от самих покупок, а от процесса им предшествующего. Ей понравилось выбирать и примеривать, искать и находить, сравнивать и оценивать, но при этом она не спешила принимать окончательное решение, — брать или не брать, — и не позволяла Анне скупать все подряд. А вкус, к слову сказать, оказался у нее просто замечательный, оригинальный и явно самостоятельно развитый. Как это могло случиться с Гарри Поттер, живущей под лестницей и одевающейся в обноски, понять было крайне сложно, но Анна эту загадку все-таки разгадала.
«Она мечтательница!» — решила Анна, понаблюдав за девочкой в течении дня, и,
