был жив. Стоило поторопиться в таком случае. Забрал найденное и поспешил к двери. В связке было три ключа. И ни один не подошел. Твою мать.
Спустился к мужчине, он все еще лежал, но скоро мог очнуться, так что стоило поторопиться. Снял ботинки, проверил размер — сорок пятый. Великовато, но выбирать не приходилось, так что надел и зашнуровал потуже. Подошва у них была хорошей, толстой, сами они тяжелыми. Стянул с мужчины носки. Он захрипел. Стоило поторопиться.
Аккуратно перевернул его на живот и быстро с силой провел лезвием поперек его левой ноги чуть выше пятки — там должно было быть ахиллово сухожилие. кровь хлынула, мужчина застонал.
— Я потом вызову скорую. Прости меня, — надо было проверить двери в коридоре. Три ключа к трем дверям. Если они не подходили к двери, ведущей на свободу, то за ними могло храниться оружие или телефон.
— Это уже не самооборона, — Алекс нахмурился и закусил губу. — Он же умрет тут.
— Либо он, либо мы, — пошел к ближайшей двери.
— Тогда почему ты ему горло не перерезал?
— А вдруг он выживет? Тогда рана на ноге даст нам преимущество. Я не хочу его убивать, но ты же видишь, что он нам не помощник, — дверь оказалась не запертой и была каморкой уборщицы: на крючке висела синяя футболка, похожая на верх от формы медсестер, у стены стояли швабры в ведрах и стеллаж с моющими средствами и перчатками. Проверил карманы футболки, внимательно осмотрел стеллажи и стены, но ничего не нашел.
Следующая дверь оказалась запертой, один из ключей подошел. Открыв, увидел большой письменный стол, приставленное к нему кресло с одной стороны и два стула с другой, у стен слева и справа стояли шкафы от пола до потолка. Все это выглядело странно знакомым. Я подошел к столу, провел по поверхности ладонью. Показалось, что на нем должны лежать листы. Папка и два листа. Я должен был поставить внизу подпись. Я должен был…
— Мне кажется, это пиздец, — Алекс шокировано зашел и включил свет, нажав на кнопку у книжного шкафа справа. — То есть, мы были здесь? В этом кабинете?
— Видимо, да, — голос немного дрожал, но надо было держаться. Надо было выбираться. Обошел стол и полез в ящики. — Но зачем ему так обустраивать все это?
— Без понятия, но это в любом случае крипово, — мальчишка сел на стул, который во время "визита" занимал я. — Он отстроил в подвале кабинет и привел тебя сюда вместо того, чтобы отвести в… Слушай! А если мы в школе? То есть, на самом деле в школе!
— И он настолько ненормальный, что решил держать на территории государственной образовательной организации человека? — разочарованно закрыл последний ящик — только пустые листы и ничего полезного; пошел к полкам слева от стола. — Ты же понимаешь, что это — абсурд. Павел Викторович может быть сколько угодно не в своем уме, но он же не дурак, чтобы так себя подставлять: школы ежегодно проверяют, а он ведь еще и во все проекты, в какие смог, влез.
— А похищать человека из полиции прямо на улице — верх осторожности, — Алекс хмыкнул.
— Возможно, это из-за той карты, которую мы нашли.
— А, может, он действительно поехал кукухой и решил сделать из тебя ручного телепата, — Алекс полез под стол.
— Ты чего?
— А вдруг там тайник? — раздалось из-под стола вместе со стуком.
— Нет там никакого тайника, — я устало вздохнул. — Думаю, тут вообще ничего нет. Пошли дальше: Павел Викторович может скоро вернуться.
— А почему ты его так называешь постоянно? — Алекс, будто только этого и ждал, выбежал из кабинета и, припрыгивая, пошел дальше.
— Как?
— Павел Викторович.
— Потому что его так зовут?
— А почему не В.? Или по кличке? — Алекс подергал ручку двери — заперто.
— Так ты же у нас клички даешь, — усмехнулся, попробовал открыть дверь без ключа — не вышло.
— Тогда пусть он будет, — торжественно произнес Алекс, открыл рот, собираясь как-то обозвать Павла Викторовича, затем нахмурился, закрыл рот, снова открыл, но не смог ничего сказать.
— Что такое? — мальчишка молча посмотрел на меня, закрыл глаза, пошевелил губами.
Я почувствовал странную нервозность, словно то, что делал Алекс, было опасным, могло как-то навредить нам обоим. Надо было его остановить. Да, нельзя ругать Павла Викторовича.
— Алекс, хватит, — через силу произнес я. — Не надо.
— Не могу, — мальчишка закусил верхнюю губу. — Даже беззвучно не могу никак его обозвать.
— Потому что Павла Викторовича нельзя ругать, — взял Алекса за руку, сжал его ладонь. — Он накажет нас, если мы будем его обзывать.
— Саша, — Алекс посмотрел мне в глаза, его голос дрожал. — Он что-то с нами сделал.
— С чего ты взял? — я рассмеялся и проверил последний ключ, который не подошел. Мы пошли дальше. — Может, я и не хочу его как-то обзывать, а ты не можешь ничего придумать, но мы же только что по нему прошлись. У нас есть другие проблемы.
— Кстати, интересно, когда нас снова навестят? — смена настроения у Алекса как всегда молниеносная: он снова весело улыбался и спешил к очередной двери.
Сколько их всего? Сколько мы прошли? Зевнул и прислонился к стене. Отдохнуть не помешало бы. Сполз по стене не пол.
— Ты чего? — Алекс подбежал и присел на корточки. — Там, кстати, все двери заперты, кроме нашей клетки.
— Устал, — вяло произнес и закрыл глаза. — Немного посижу и пойдем, хорошо?
— У нас нет на это времени: в любой момент либо тот мужик сюда приползет, если жив еще, либо директор твой припрется. Саш? — Алекс потряс меня за плечо, но сидеть с закрытыми глазами было очень приятно. Всего пять минут.
Глава 27
Мне казалось, что прошло всего несколько минут, но, когда Алекс закричал в ухо, разбудив, я почувствовал, как затекли шея и спина.
— Живо вставай и прячься! — мальчишка увидел, что я проснулся и схватил за руки, потянул наверх.
— Сейчас-сейчас, — ноги с трудом сгибались, колени хрустнули, пока вставал. Алекс мельтешил перед глазами. — Что такое?
— Нам нужно проверить оставшиеся двери, — мальчишка хмуро на меня посмотрел и пошел вперед. — Или ты хочешь тут умереть от голода?
— То есть ты просто решил оглушить меня? — пошел за Алексом: он, видно, уже проверил все двери, так что оставалось поработать открывашкой.
— То есть тебе нормально здесь спать? Совсем крыша поехала?
— Слушай, нас схватили и чем-то накачали, мы неизвестно где и не можем отсюда выйти, я только что возможно убил человека, которому промыли мозги! — я пытался не повышать голос,
