богатства собственность начинает сосредоточиваться и прирастать, «агломерировать», со всевозрастающей скоростью. Как ни безобидно происходила первая оккупация земель, людям вскоре пришлось признать тот факт, что арендная плата увеличивается с ростом числа рабов, которых можно заселить на незанятых землях. Отныне внешняя политика феодального государства больше не направлена на приобретение земли с крестьянами, а только на то, чтобы крестьян без земли завезти домой в качестве крепостных и там их заново колонизировать. Когда целое государство ведет захватническую войну или грабительскую экспедицию, дворяне получают львиную долю.
Очень часто, однако, они уходят сами по себе, сопровождаемые только своей свитой, и тогда простой свободный человек, оставаясь дома, не получает никакой доли в добыче. Таким образом, порочный круг постоянно и стремительно расширяется с увеличением богатства земель, принадлежащих дворянам. Чем больше рабов у дворянина, тем больше арендной платы он может с них получить. С этим, в свою очередь, он может привлечь и поддерживать воинственных приверженцев, состоящих из слуг, наемников, мародеров и беженцев. С их помощью он может, в свою очередь, захватить еще больше рабов, чтобы увеличить свою арендную плату.
Этот процесс происходит даже там, где существует некая центральная власть, которая, в соответствии с общим законом народа, имеет право распоряжаться необработанными землями; при этом во многих случаях это происходит не только по милости, но часто и по прямому разрешению этой власти. Пока феодальный магнат остается покорным вассалом короны, в интересах короля сделать его как можно более сильным. Таким образом, его военная свита, которая будет передана в распоряжение короны во время войны, соответственно увеличивается. Мы приведем здесь только один пример, чтобы показать, что необходимое следствие во всемирной истории не ограничивается хорошо известным эффектом в феодальных государствах Западной Европы, а вытекает из этих предпосылок даже при совершенно различных условиях: «Основная служба на Фиджи состояла в военных действиях; и если результат был успешным, это означало предоставление новых земель, в том числе их жителей в качестве рабов и, таким образом, приводило к принятию новых обязательств»152.
Это всевозрастающее накопление земельной собственности в руках помещичьего дворянства приводит первобытное феодальное государство к его более высокому уровню, к «законченному феодальному государству» с полной шкалой феодальных рангов.
Ссылка на предыдущую работу автора, основанную на изучении первичных источников, покажет ту же причинно-следственную связь для немецких земель153, и в этой публикации было указано, что во всех известных случаях происходит процесс, идентичный в его основных направлениях развития. Только на основании этой линии рассуждений можно объяснить тот факт, на примере Японии, что ее феодальная система развилась в те точные детали, которые хорошо известны исследователям европейской истории, хотя Япония населена расой, принципиально отличной от ариан; кроме того (сильный аргумент против придания слишком большого веса материалистическому взгляду на историю), процесс земледелия в Японии находится на совершенно иной технической основе, поскольку японцы не занимаются культивированием, использующим крупный скот с плугом, а только с мотыгой.
В данном случае, как и во всей этой книге, исследуется не судьба отдельного народа; цель автора в том, чтобы рассказать о типичном развитии, универсальных последствиях одних и тех же основных черт человечества, где бы они ни находились. Предполагая знание двух наиболее великолепных примеров расширенного феодального государства, Западной Европы и Японии, мы в основном ограничимся менее известными случаями и, насколько это возможно, отдадим свое предпочтение материалу, взятому из этнографии, а не из истории, с ее более узким смыслом154.
Процесс, о котором сейчас пойдет речь, — это постепенно происходящее, но в корне революционное изменение политической и социальной артикуляции первобытного феодального государства: когда центральная власть теряет свою политическую власть над поместным дворянством, а простой свободный человек теряет свой статус, в то время как подчиненный государству «субъект» — возвышается.
Часть Б. Центральная Власть в Примитивном Феодальном Государстве
Патриарх племени скотоводов хотя и наделен властью, которая вытекает из его военного и государственного служения, но обычно не имеет деспотических полномочий. То же самое можно сказать и о «короле» небольшого оседлого сообщества, где, вообще говоря, он может осуществлять очень ограниченное командование. С другой стороны, как только некоторым военным гениям удается объединить многочисленные племена скотоводов в одну мощную массу воинов, деспотическая централизованная власть становится прямым и неизбежным следствием этого155. Как только начинается война, истину Гомера: «Нет в многовластии блага; да будет единый властитель!»156 — признают самые недисциплинированные племена, и это становится фактом, который требует объяснения. Свободные первобытные охотники оказывают своему избранному вождю безоговорочное послушание, находясь на пути войны; свободные казаки Украины, не признавая никакой власти в мирное время, подчиняются власти своего гетмана в вопросах жизни и смерти во время войны. Такое повиновение своему военачальнику является характерной психологической чертой каждого настоящего воина157.
Вождями великих миграций кочевников являются все могущественные деспоты: Аттила, Омар, Чингисхан, Тамерлан, Мосиликаце, Кечвайо158. Точно так же мы находим, что всякий раз, когда возникало могущественное материковое государство в результате объединения ряда примитивных феодальных государств, вначале существовала сильная центральная власть. Примеры этого можно увидеть в случаях Саргона Кира, Хлодовека, Карла Великого, Болеслава Красного. Иногда, особенно до тех пор, пока основное государство еще не достигло своих географических или социологических границ, централизованная власть оставалась нетронутой в руках ряда сильных монархов, которые вырождаются в некоторых случаях до безумного деспотизма и безумия некоторых Цезарей: особенно мы находим вопиющие примеры этого в Месопотамии и в Африке. Мы лишь коснемся этого этапа, тем более что он мало влияет на окончательное развитие форм правления. Однако следует отметить, что развитие формы правления деспотизма зависит главным образом от того, каким может быть священный (жреческий) статус правителей, помимо их положения в качестве военачальников, и от того, будут ли они считать монополию на торговлю своим дополнительным королевским правом.
Комбинация Цезаря и Папы (Жреца) имеет тенденцию во всех случаях развивать крайние формы деспотизма; в то время как разделение духовных и светских функций приводит к тому, что их представители взаимно сдерживают и уравновешивают друг друга. Характерный пример можно найти в условиях, преобладающих среди малайских государств Восточно-Индийского архипелага, подлинных «морских государств», чье происхождение является точным повторением греческого морского государства. Прямо говоря, князь имеет среди них настолько мало власти, насколько, скажем, король в начале истории аттических государств. Вожди кланов (в Сулу — Дато, в Ачине — Панглима), как и в случае с Афинами, обладают реальной властью. Но там, где «как в Тобе, религиозные мотивы наделяют правителей положением папы в
