А злобная рептилия стремительно удирала через редкий лесок. Мы кинулись в погоню, а доктор с шерифом, уложив раненого Бармена на землю, пытались оказывать ему помощь. Выживет, подумал я, такого не может быть, чтобы самого Бармена завалили, однозначно какой-то секрет знает.
Догнать тварь пешком было нереально, снег, смешанный с грязью, не позволял бежать быстро, а потому мы кинулись к лошадям. Скоро мы втроём неслись через лес, немилосердно подгоняя коней и стараясь взять в клещи убегавшего от нас рептилоида. Тот, надо отдать ему должное, бежал на уровне олимпийских чемпионов.
Но даже так, с лошадью ему не тягаться. Скоро расстояние сократилось до нескольких метров, мелькнула мысль, что хорошо бы живым взять, да только сразу пропала. На кой чёрт он нам? Нам бы привалить его быстро, да домой бежать, Бармена на закорки взвалив.
Дробовик Глобуса дважды плюнул пламенем, беглец споткнулся и, перекувыркнувшись через голову, растянулся на снегу. Он был ещё жив, но вряд ли смог бы бежать, картечь, ударив в спину, перебила позвоночник, он пытался ползти вперёд, загребая гибкими руками грязный снег и извиваясь, словно настоящая змея. Мы спешились и подошли ближе. Никакой одежды на нём не было, только пояс из неизвестного материала, на котором висел непонятный прибор, сильно напоминающий древний плеер, тот, который ещё с кассетами.
Я нагнулся и, вынув нож, срезал непонятную аппаратуру. Принесём начальству, пусть разбирается. Вынул нож и Глобус, но для другой цели. Клинок вошёл твари в то место, где у людей находится ухо. Здесь уха не было, но было едва заметное отверстие, прикрытое прозрачной перепонкой. Для надёжности провернув нож, он выдернул его и протёр платком. Тело змеелюда ещё какое-то время вздрагивало, но по коже быстро пошли пятна разложения.
— Идём, — напомнил я, — нам тут больше нечего делать, надо Бармена спасать.
— Так ведь не бывает, — заявил Скелет, когда мы уже во весь опор неслись в сторону кладбища. — Бармен неуязвим, это все знают. Его убить нельзя.
— Ты же сам видел, как он пулю словил, — напомнил я, — так какого чёрта, надо хватать его и тащить в бар, только там спасём.
Доктор Грэйвс дело своё знал. Когда мы вернулись, он уже нашёл телегу, куда теперь аккуратно грузили Бармена. Тот был без сознания, тяжело дышал и вздрагивал. Живот его был замотан толстым слоем бинта, на котором расползалось пятно крови.
— Нужно скорее доставить его ко мне, — заявил доктор. — Я попробую прооперировать, у него крепкий организм, он до сих пор не умер, думаю, операцию переживёт.
Я даже удивился, что всё понял, да только не о том доктор думает.
— К чёрту операцию! Надо его в бар, только там…
— А где вход? — задал Глобус вопрос, на который не было ответа.
Иногда мы находили проходы сами, тогда нам выдавали специальный прибор, вроде компаса, но давали его только тогда, когда с нами не было никого из начальства. Бармен открывал проходы как-то иначе, не используя прибор, так что теперь мы без прибора и без Бармена и без прохода.
— А в чувство его привести можно? — испуганно спросил Скелет, — вот чтобы пару слов сказал, нам больше не нужно.
Я, как смог, перевёл. Доктор покачал головой, но всё же попробовал привести раненого в чувство. Способ он выбрал простой, сунул под нос ему какой-то местный аналог нашатыря. Бармен глубоко вдохнул и открыл глаза. Выглядел он паршиво, но, кажется, всё понимал.
— Бармен, выручай, — негромко сказал я ему на ухо. — Нужно проход открыть, только так тебя в бар доставим. Помогай, иначе все тут пропадём.
Тут я, конечно, слукавил. Мы-то не пропадём, в баре прекрасно осведомлены о том, куда мы направились, более того, они и связь какую-то поддерживать должны. Способ я не знаю, но как-то узнают о происшествиях.
Сказать, что Бармен нас выручил, нельзя. Он просто напряг все силы и вытолкнул из горла одно слово:
— Воротник, — а после сразу же отрубился, став ещё бледнее, чем был, видимо, кровотечение продолжалось.
Воротник. Что воротник? В воротнике ампула с ядом? Так зачем она, он и так скоро помрёт. Я начал прощупывать воротник кожаной куртки. Ничего. Потом перешёл к рубахе. Там, искусно спрятанный под тканью, нашёлся некий прибор, похожий на маленькую авторучку. Что с ним следует делать, я понятия не имел, поэтому просто нажал на кнопку. Мелькнула мысль, что это мог быть шприц с лекарством от пули в животе, но нет. Внутри раздалось негромкое жужжание, а потом прибор начал тонко, на грани ультразвука, пищать.
— Радиомаяк, — выдал вердикт Глобус. — Сигнал бедствия, сейчас из бара прилетит помощь.
— На чём прилетит? — не понял я.
— Да хоть на метле, — огрызнулся Глобус. — Сказали же, после случая с Чекистом примут меры. Вот и есть эта мера. Надо ждать.
— Джентльмены, — снова начал доктор. — Больного нужно доставить в больницу. Иначе я ничего обещать не могу.
Бармен был бледен и тяжело дышал. Но при этом помирать, вроде, не собирался. Должен дожить.
— Сколько мы сюда на карете ехали? — спросил я.
— Часа четыре, — прикинул Скелет. — Но скорость у кареты небольшая, а дорога петляла сильно. Думаешь, вертолёт пришлют?
— Запросто.
Прислали не вертолёт. Прилетело нечто, что даже у нас вызвало оторопь. Летающая тарелка. Метров шесть в ширину и полтора метра в толщину. Никаких пропеллеров, никакой реактивной струи, просто предмет, который передвигается по воздуху. Совершенно бесшумно и с огромной скоростью. Доктор и шериф стояли с разинутыми ртами и молча наблюдали непонятное явление. Я подумал, что внутри будет кто-то из начальства, но не угадал, там никого не было. Только пустота, непонятно даже, где двигатели находятся.
Мы попрощались с доктором и шерифом, пожали им руки и попросили особо не болтать об увиденном. Точнее, попросил я, как смог, а поняли они меня или нет, дело десятое.
Окон внутри тарелки не было. Мы просто залезли внутрь, стараясь особо не тревожить раненого, а аппарат взлетел и понёс нас в неизвестном направлении. Точнее, мы так подумали, поскольку никто не знал, что именно творится снаружи, а ход у аппарата был на удивление плавный.
Когда, спустя четверть часа, дверь открылась, мы все вывалились прямо в бар, который, к нашему всеобщему удивлению, был абсолютно пуст. Бармен тоже ударился об пол, да так, что от боли даже пришёл в себя. Всего на миг открыл глаза, а потом снова их закрыл. Но это уже не страшно. Теперь, когда он здесь, ему ничто не угрожает. Достаточно занести раненого в бар за секунду до смерти, как процесс умирания поворачивает вспять. Восстанавливается всё, вплоть до оторванных конечностей, дело только во времени. Мы не стали его тревожить, оставили на полу. Поднимем, когда ему получше станет.
Дальняя дверь отворилась, из неё вышел помощник Бармена, тот самый, что ни с кем не разговаривал. Подойдя к нам, он пристально посмотрел на лежавшего на полу Бармена и совсем по-человечески вздохнул. Потом, опять ни слова не говоря, нагнулся и аккуратно поднял раненого на стол. При этом парень совсем не напрягался, как будто поднимал вес в пару килограмм.
