крест состоит из семи глаз: четыре вертикально, три горизонтально. И последняя надпись на окне, как я и предчувствовал, стала понятна. Вот он, мой «камень с семью очами». Итак, аббат предоставил точную информацию, и тут я вспомнил о «страже». Но отступать я не собирался.
Недолго думая, я отбил цемент вокруг камня и стукнул ломом по его правому краю. Камень мгновенно отвалился, и я увидел, что он представляет собой такую тонкую пластинку, что я спокойно мог оторвать ее сам. За ней оказалась ниша. Пластинку я положил на ступеньку, чтобы потом ее можно было поставить на место. А затем я несколько минут просто стоял и смотрел. Не знаю почему, но мне казалось, что оттуда появится что-то страшное. Но ничего не произошло. Я зажег свечу и осторожно засунул ее в дыру – мне хотелось проверить, затхлый ли там воздух, и посмотреть, что там внутри. Воздух оказался-таки затхлым – пламя чуть не погасло. Но вскоре свеча загорелась довольно ровно. Ниша слегка тянулась вперед, вправо и влево. И я увидел несколько круглых светлых мешков, внутри которых, по-видимому, находилось золото. Ждать смысла не имело. И я заглянул в отверстие. Прямо перед глазами ничего не было. Я засунул руку вправо и очень осторожно…
Налей мне коньяку, Браун. Я продолжу через минуту, Грегори…
Итак, вправо, и мои пальцы коснулись чего-то скрученного, походившего… да… на кожу; оно было влажное и явно частью чего-то тяжелого. Ничего вроде бы страшного. Осмелев, я засунул внутрь обе руки, схватил это и потянул к себе. Оно было тяжелым, но двигалось, чего я не ожидал, легко. Тут я левым локтем опрокинул свечу, и она погасла. Я все тянул и тянул эту вещь прямо перед своим лицом. Вдруг Браун громко закричал и бросился вверх по лестнице вместе с фонарем. Почему – он вам потом сам объяснит. В полном изумлении я посмотрел ему вслед и увидел, как через минуту он оказался наверху и отбежал в сторону. Потом я услышал его тихий голос: «Все в порядке, сэр». Тогда я стал продолжать вытаскивать большой мешок, причем в полной темноте. Мешок мгновение повисел на краю впадины, а затем соскользнул мне на грудь и обнял меня за шею.
Дорогой мой Грегори, я говорю чистую правду. Знаете, я достиг такой грани ужаса и отвращения, какую только в состоянии выдержать человек и не сойти при этом с ума. Сейчас я могу описать вам это лишь в общих чертах. Я ощущал отвратительный трупный запах. Холодное лицо чудища медленно терлось о мое. Тварь вцепилась в меня, не знаю, сколькими то ли руками, то ли ногами, то ли щупальцами. Я взвыл, словно зверь, как утверждает Браун, и упал. Тварь, как мне кажется, заскользила вслед за мной. К счастью, пояс оказался крепким, а Браун не растерялся и немедленно вытащил меня наружу. Как ему это удалось, понятия не имею, и думаю, что он и сам вряд ли сумеет объяснить это. Затем он спрятал наши инструменты в ближайшем пустом здании и с трудом дотащил меня до гостиницы. Давать объяснения я был не в состоянии, а Браун не говорит по-немецки. Поэтому на следующее утро я сказал, что упал в руинах аббатства, чему, я полагаю, все и поверили. А теперь, прежде чем я продолжу свой рассказ, мне бы хотелось, чтобы Браун рассказал о том, что пережил он в те краткие мгновения. Браун, поведай священнику о том, что ты уже рассказывал мне.
– Хорошо, сэр, – заговорил Браун тихим, дрожащим голосом. – Было так. Хозяин был занят около дыры, а я держал фонарь и глядел. Вдруг что-то упало сверху, как мне показалось, в воду. Я посмотрел наверх – там была чья-то голова. Наверное, я что-то сказал, потом посветил наверх фонарем и побежал по ступенькам туда. И свет упал прямо на то лицо. Такого ужасного зрелища, сэр, я никогда не видел! Жуткий человек, и лицо свирепое, и он, кажется, смеялся. Я быстро-быстро вылез наружу, но там никого не было. Он не мог так скоро убежать. И я проверил, не прячется ли старикашка за колодцем. А потом я услышал, как хозяин страшно закричал. Затем вижу: он висит на веревке, и, как говорит хозяин, я его непонятным образом вытащил, сам не знаю как.
– Слышите, Грегори? – вопросил мистер Сомертон. – Что вы обо всем этом думаете?
– Все происшедшее настолько неправдоподобно и неестественно, что, должен признаться, я в полном недоумении. Но вот что я думаю. Может быть… ну, тот, кто устроил западню, пришел поглядеть, сработал ли его план.
– Да, да, Грегори. Никакого иного правдоподобного объяснения я не вижу, если слово «правдоподобие» вообще можно употребить в данном случае. Должно быть, это был аббат… Вот, я все вам рассказал. Ночь я провел кошмарную, Браун сидел рядом со мной.
На следующий день лучше мне не стало. Подняться я был не в состоянии, добыть врача было невозможно, но, даже если бы он и оказался под рукой, вряд ли бы он мне помог.
Я попросил Брауна написать вам и провел еще одну жуткую ночь.
И знаете, Грегори, я уверен – и это поразило меня еще больше, – что всю ночь кто-то или что-то сторожило меня под дверью. По-моему, их там было даже двое. Я не только слышал какие-то странные звуки, был еще и запах… отвратительный трупный запах. Одежду, которая на мне была в тот день, я содрал с себя и приказал Брауну ее сжечь. Он уничтожил ее в печке у себя в комнате, но запах все равно стоял, причем такой же сильный, как и в колодце. Мало того, он тянулся из-под двери, но, как только стало рассветать, он исчез, и звуки прекратились, что убедило меня, что это существо или существа принадлежат мраку и не выносят дневного света. Поэтому я решил попросить кого-нибудь вставить камень на место – тогда они будут бессильны до тех пор, пока кто-нибудь другой не вынет его снова. Пришлось ждать вашего приезда. Послать одного Брауна, как вы понимаете, я не мог, и никому другому рассказать об этом я тоже не имел права.
Вот вам моя история, и, если вы не верите, делать нечего. Но мне кажется, что вы мне верите.
– Именно так, – подтвердил мистер Грегори. – Да мне ничего и не остается. Мне приходится верить. Я сам видел и колодец, и камень, и даже мешки в нише. И хочу быть с вами откровенным, Сомертон, мою дверь
