Книга Вижу вас из облаков - Анна и Сергей Литвиновы

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52

Женя снова лежала недвижима, руки безвольные, свежий порез на пальце заклеен пластырем.

– Но сколько… сколько мне еще ждать? – тускло спросил Денис.

– Может быть, годы, – безжалостно сказал врач.

Он горько усмехнулся:

– Боюсь, у меня не хватит на это средств.

И вдруг увидел: Женькины губы дернулись, сложились в улыбку.

Голос пропал – только и мог, словно сам коматозник, судорожно тыкать пальцем в сторону постели.

Викентий Ильич метнулся к больной, удовлетворенно кивнул:

– Улыбается. Тоже хороший признак.

Взялся за ее пульс, похвалил:

– И наполнение лучше стало. Надейтесь, Денис. Ждите. И обязательно продолжайте с ней разговаривать.

* * *

Поездка в Киржач Владимирской области Ходасевича изрядно утомила, и отправляться теперь еще в город Донской Тульской губернии он решительно не хотел. Посылать туда доморощенных сыщиц – Танюшку и Данг – тем более неразумно. Но разобраться, что там делала Женя, пора.

Хорошо, когда десятки (а то и сотни) друзей, когда-то соратников и учеников разбросаны по всему миру.

Оцифровать свои контакты, как призывала падчерица, Валерий Петрович так и не собрался, поэтому сейчас нацепил на нос очки и открыл пухлую записную книжку. Страницы истерты – он частенько ее пролистывал, «освежал контакты», поздравлял с днем рождения или звонил просто потолковать. Кто там у нас из близлежащих регионов?

Толик, с кем вместе служили на Кубе, обосновался в Туле. А Костя, когда-то юнец, а нынче матерый майор, помнится, упоминал, что у него родители в Новомосковске. Хворают, но в столицу не едут. Приходится ему к ним мотаться – все выходные и отгулы.

Дергать служивого человека не хотелось – поэтому первым делом побеспокоил пенсионера, Толика из Тулы. Тот на обычный звонок не откликнулся, а в мессенджере радостно сообщил: дети подарили поездку в Турцию, наслаждается морем и солнцем. Валерий Петрович порадовался за приятеля, пожелал хорошего отдыха.

Набрал Костю – и тут повезло. Бывший ученик тоже пребывал в отпуске, но проводил его у родителей, в Новомосковске. Всего-то в десяти километрах от Донского.

Ходасевич изложил свою просьбу.

Костя задумался:

– Полтора месяца назад, говорите, приезжала? И адрес неизвестен?

– Тем интересней задача, – подначил бывшего ученика Валерий Петрович.

– Если б в Донском еще видеокамеры были…

– …в них все равно не хранилась бы информация шестинедельной давности. Жилой сектор куда эффективнее. Приезжала москвичка. На своей машине. Долго кого-то ждала. Бдительные старушки не могли обойти вниманием.

– Ладно, Валерий Петрович. Попробую, – пообещал бывший ученик.

* * *

Прошлое не оставляло Алевтину Гордеевну. Вроде бы давно на отдыхе заслуженном, и клятву себе дала, что со старым покончено, но мысли ведь из головы не выкинешь. Вот и сейчас – сидела, жарким деньком, у городского пруда, коптилась под непривычно горячим солнцем, потягивала дрянное белое винишко из пластикового стаканчика – и поражалась людям. Через пару шезлонгов от нее – усталая деваха, уже битый час пытается грудничка укачать, на лице злоба и скука, у ног еще двое трутся, мелюзга мелюзгой. Мужика рядом не видно. И деньжат явно нет – дети кругом чипсы трескают, а эти, всем семейством, одну буханку на клочки раздирают. Хлебом кормиться на пляже, это ж вообще тоска! А малыш – прекрасный, кудряшки белые, носик точеный. Славянин и здоровенький, сразу видно. Самый ходовой товар.

Алевтина Гордеевна больше тридцати лет проработала в родильном доме и даже сейчас, когда ее деятельность заклеймили и права заниматься медициной лишили, считала: все она делала правильно. Только лицемеры говорят, что дети – божий промысел. Но на деле кому-то они даром не нужны, хотя Всевышний исправно посылает, а другие – воцерковленные, положительные во всех смыслах – головой о каменную стену биться готовы, чтобы родить, а не дают им.

И почему нельзя заниматься перераспределением, если от того всем хорошо?

Первый раз Алевтина Георгиевна поспособствовала, еще когда медсестрой работала в женской консультации. Была у нее подружка – на все готова ради наследника, только не получалось. А на прием как раз девчонка пришла. Студентка. Не местная. Срок двадцать шесть недель. Восемнадцать через месяц должно исполниться. Все умоляла, чтоб на аборт отправили, а когда узнала, что поздно, рыдала: только родителям не сообщайте!

А доктора, при ком Алевтина Георгиевна работала, очень вовремя к главному врачу вызвали. Остались они со студенточкой наедине, и медсестра предложила: на учет не вставать, ребеночка родить дома, сразу отдать в хорошую семью. Да еще и заработать на этом. Девчонка снова зарыдала – теперь от радости. И провернули – без всякого опыта – шикарную комбинацию. Для девицы квартирку сняли в пригороде, кормили, приглядывали. Подружка Алевтинина начала накладной животик носить, всем объявлять, что беременна, и срок уже приличный, а раньше молчала, потому что выкидыша боялась. Домашние роды прошли без сучка, без задоринки. Малыша у студентки сразу забрали, дали ей прийти в себя, малой денежкой вознаградили – и отправили восвояси. А подруга Алевтины ребенка зарегистрировала на себя. Давно уже взрослый – красавец, высокий, положительный! Мамку с папкой (считает, что родные) балует, путевки в санатории дарит.

Ну, и дальше, по мере сил, Алевтина Георгиевна продолжила творить богоугодные, как считала, дела. Иногда за деньги (хлопоты же, риск), а когда видела, что очень нужно людям – могла и бесплатно помочь.

Поступила в медицинский, окончила. Пошла работать в родильный дом. Со временем до главного врача доросла. И тут уже к делу подошла с размахом. Со всей страны к ней съезжались бесплодные дамочки с накладными животиками – оформляла их как беременных на последних сроках. А «кукушек» в крупном областном центре всегда хватало. Да и земля слухами полнится – стали из других регионов являться, просить-умолять: чтобы грех на душу не брать, в мусоропровод не выбрасывать, и новорожденное дитя – в хорошую, любящую семью.

Иногда случались накладки. Юная мать (родившая без документов) вдруг вцеплялась в младенца, отказываясь с ним расстаться. Или приемные родители (Бог таким судия) обнаруживали у ребенка наследственные пороки и приходили сдавать обратно. Но Алевтина Гордеевна всегда заранее предчувствовала возможный скандал, старалась, чтоб шито-крыто. Специальный родительский резерв формировала – таких, кто готов любого ребеночка взять, не обязательно идеально славянской внешности и абсолютно здорового. Щедро прикармливала коллег. Водила дружбу с городским начальством.

Но все равно настал день, когда налаженный и всем удобный бизнес рухнул. В стране ж с настоящими преступниками бороться боятся – куда проще хорошее дело порушить.

Алевтину Георгиевну обвинили по нескольким уголовным статьям (мошенничество, подделка документов, торговля людьми). Впаяли шесть лет. Медициной запретили заниматься пожизненно.

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52