универ. Через двор Дениса, разумеется. Он уже ждал меня. Стоило мне его увидеть, как тут же перед глазами встал образ из сна. Я чуть не споткнулся на ровном месте, все же сумев удержать равновесие и оставшись при этом невозмутимым. Но вдруг почувствовал, как запылали щеки. Я быстро отогнал от себя видения, и мы, как обычно, направились на занятия.
В то же время хотелось расспросить Ветрова, как прошла дача свидетельских показаний, но я решил, что не стоит. Лучше делать вид, что ничего не произошло. Но вместо этого Дэн заговорил первым.
— Интересно, сам Колян знал, зачем его брату понадобилась драка в коридоре?
— А? Что? Ну, может, он просто сказал, что хочет проучить замдека. Мазулин тоже его недолюбливает.
— Да, Анатолию Викторовичу могло здорово достаться. Он, оказывается, временами неплохой парень. Эта Ирина просто сумасшедшая!
— Ну, ее тоже можно понять. Так долго любить человека без взаимности… Что бы ты чувствовал на ее месте?
— Я? — удивленно переспросил Ветров, а потом словно ушел в себя и произнес глуховатым голосом: — Думаю, что это очень больно. Могу ее понять. Но человек не вещь, которую можно присвоить. Так что надо просто отпустить его и постараться забыть…
— Ты бы смог так просто забыть? — осторожно поинтересовался я.
— Не знаю. Не думаю. Нет. Но что еще остается?
— Попытаться как-то рассказать о своих чувствах, — неуверенно предположил я.
— Глупый, — потрепал меня по голове Денис, — это не так просто, как порой кажется. Ты же вот Вике не решаешься сказать?
— Ничего я не глупый, — буркнул я, а потом у меня неожиданно вырвалось: — Знаешь, мне кажется, я на самом деле ничего не чувствую к Вике.
И сам оказался в шоке от этого, не то что Денис. Он, кажись, вообще выпал из реальности на мгновение.
— Как так? Прошла любовь, завяли помидоры?
— Мне кажется, что я и не любил Вику все это время. Это была просто симпатия. Она симпатичная, классно танцует, но… Думаю, любовь — это что-то другое. С тобой все в порядке?
— Что? Да-да… Просто ты меня озадачил, я и не говорил про любовь серьезно, — кое-как улыбнулся Ветров. — Ну, когда влюбишься по-настоящему, то дай знать, окей?
— Обойдешься, — показал я ему язык.
— Ах ты… — надулся парень. — Я же не прошу сказать, когда ты влюбишься в меня. Ты скорее на ДТП женишься.
— О-хо-хо, — засмеялся я. — Если это произойдет, то боюсь, что ты сбежишь на Килиманджаро. Я про первый вариант, если что.
— Уж лучше в Альпы, — в тон мне рассмеялся Дэн.
Мы уже подошли к универу, а я так и забыл спросить его, с чего он начал разговор о Мазулине. Может, это как-то связано с Сашей? На паре по английскому я сел рядом с Женей, который как-то вяло поздоровался со мной. И что-то смутило меня в самом кабинете. Отсутствие самого главного.
— А где Гульнара? — осторожно спросил я у своего соседа, предусмотрительно оглядываясь по сторонам. Как будто она в любой момент может выскочить из-под парты и начать спрашивать про условные предложения.
— Ее сегодня нет. Кажется, что-то с сыновьями.
— У нее есть дети? — я наигранно выпучил глаза. — То есть пары у нас не будет? Написали бы в чат, что ли, я бы не стал приходить…
— Да сами только узнали. Сейчас кого-нибудь замещающего пришлют. Но надеюсь, что мы можем просто тихо посидеть. Или поспать.
— Тогда на замену тут нужен бэжедэшник, — хихикнул я, забрасывая тетрадь обратно в сумку. Хорошо, что Олег в другой группе по английскому. Иначе я, наверное, развернулся бы и пошел домой.
Похоже, сегодня всех грела мысль о предстоящем выходном. Так что день пролетел как-то незаметно, даже следующая пара у ДТП не смогла его испортить. Но вот перед философией я заметил пришедшее на телефон сообщение: «Встретимся после пар в садовой беседке. Приходи, буду ждать». Не надо было быть гением, чтобы догадаться, от кого это послание.
И что же теперь делать? Пойти? Ага, это все равно что ступить в клетку со львом. Не ходить? А это уже больше похоже на очередное бегство. Решив утешить себя какой-нибудь плюшкой, я спустился к буфету, и здесь рядом со мной в очереди неожиданно возникла Лера.
— Слушай, Вить, — заговорщически прошептала девушка. — Я очень рада, что все закончилось.
— Да, и спасибо тебе за помощь. Ты вообще не обязана была, — ответил ей тоже вполголоса.
— Плюнь, это было весело. Но теперь дело в другом. Скажи, как ты относишься к Олегу?
— Ну, нормально, — я чуть не выронил слойку с сыром, забирая ее из рук буфетчицы. — А с чего вдруг такой вопрос?
— Брось, — махнула рукой Бартович, отходя от кассы вместе со мной, — не прикидывайся. Я же знаю, какой у нас Олежек, это давно не секрет. Как и то, что ты ему, видимо, приглянулся. А вот что ты думаешь по этому поводу?
— Ничего я не думаю, — проворчал я. — Это его личное дело, меня не касается.
— Да ну? — уголок ее губ скользнул вверх. — А кажется, что очень даже. Не будем ходить вокруг да около, мы оба понимаем, что имеем в виду.
— Вот же классно, — съязвил я. — Скоро уже весь курс будет знать, что Релинский хочет затащить меня в постель. А я, конечно, только во снах и вижу, как бы с ним трахнуться!
— Тише, — шикнула Лера, оглядываясь вокруг. — А то сам сейчас всем об этом расскажешь.
— Да, что-то я увлекся.
— Ну, так что тебя останавливает?
— В смысле? Ты что, с ума сошла?! — прошипел я. — Вообще-то, мы оба парни!
— И что? — пожала плечами Бартович. — Парни тоже могут заниматься друг с другом сексом. Могу даже книжку дать, там все подробно нарисовано… Или эта книжка у Наташи сейчас?
— Ты нечто, — пробормотал я. — Может, в вашем мире это в норме вещей, но в моем — нет!
— Ты хочешь сказать, что двое парней не могут любить друг друга? И в твоем мире за это стоит сажать в тюрьму? — зеленые глаза сощурились.
— Нет, — протестующе замахал я руками, — ты не так поняла. Просто… Кажется, что наши с Олегом понятия об отношениях немного различаются. Вы в целом кажетесь более раскрепощенными, но вот он особенно.
— Что? Ты придумываешь уже, — рассмеялась Лера, а я расслышал в ее голове: — Хотя мой первый раз был в шестнадцать лет с моим психотерапевтом. Ладно, давай свернем эти философские споры. Я просто хочу сказать… Что ты теряешь? Дай себе шанс. Но я знаю Олега, он своего так просто не упустит.
Всю пару я размышлял об этом. Вот уж я вовремя задумался об осмыслении мира и
