шаркнула ногой о ногу, напомнил мне, что нужно сначала помыться. Если мать увидит, то сразу поймет.
Наспех подмываюсь в ванной на втором этаже. Только потом вхожу в спальню и осторожно ложусь на свободный край кровати.
Римма еще не спит.
— Все нормально? — шепотом спрашивает, оберегая Аленкин сон.
— Да.
Подтягиваю к себе колени, стараясь не смотреть в глаза матери.
Вскоре в спальню входит Захар.
— Можешь идти в свою комнату, — тихо, но строго приказывает он матери.
Она недовольно поджимает губы, но с кровати встает.
— Конечно, — цедит в ответ. — Кто платит, тот и заказывает музыку.
Горделиво выправив стать перед зятем, она уходит.
Я лежу и молчу.
Захар тоже ничего не говорит, осторожно ложась к нам.
Прямо как в прежние времена. Мы по краям, а дочка между нами. Аленка любила приходить к нам ночью. Суворову не всегда это нравилось, потому что нельзя было ко мне приставать в такие моменты, но и Аленке он отказать не мог, особенно когда малышка жаловалась на почудившихся ей монстриков.
Я закрываю глаза, но иногда поглядываю на мужа. Он не спит, а просто прилег.
— Кофе был остывшим, но вкусным. Спасибо, — благодарит он.
— Да не за что.
Постепенно мои веки все же тяжелеют. Обняв Аленку, проваливаюсь в дремоту. Однако вздрагиваю, услышав посторонний шум, и снова просыпаюсь. Оказывается, это мать скреблась в дверь. А сейчас, приоткрыв ее, заглядывает к нам.
— Мой дорогой зять, — говорит она с нотами, призванными вызвать жалость, — мне страшно спать одной в комнате.
Суворов тяжело вздыхает.
— Ладно, заходи, кобра ты ядовитая, — поднимается с кровати.
Мать, прижимая к груди свою специальную шелковую подушку, которая препятствует образованию морщин на лице, семенит в комнату и быстренько укладывается на место Захара.
— Ты на полу ляжешь? — интересуется у него.
— За меня не волнуйся.
***
Без будильника я открываю глаза в половине седьмого. Сон был какой-то прерывистый, мне едва ли удалось отдохнуть. Осторожно, чтобы не разбудить мать и Аленку, я поднимаюсь с кровати. Запахнув потуже халат, выхожу из комнаты.
С первого этажа доносится голос Суворова. Подхожу к лестнице, но не спускаюсь, остановившись на верхней ступени. Отсюда мне открывается обзор на гостиную.
Захар сидит на диване, разговаривает с кем-то по телефону. Рядом с ним на журнальном столике скопилось уже пять кофейных кружек. Похоже, Суворов и правда не спал всю ночь.
— Да, Георгий, — кивает он. — Да, я самый безответственный пациент в вашей практике и на обход тоже не приду. Я должен был уехать из больницы. — Захар чувствует мой взгляд и поднимает свой на меня. — Да, блядь… — шипит. — Это я не вам. — Поджав губы, сбрасывает звонок.
— Ты лежал в больнице? — строго спрашиваю его и, скользя ладонью по перилу, быстро спускаюсь. — И сбежал, не долечившись?
— С чего взяла? Я с мастерами по замене окон договаривался…
— Не прикидывайся. Я все слышала!
— От вас, госпожа Суворова, ничего не утаить.
— И не нужно. А то привык жить втихушку, лишь бы я не знала!
Подойдя к дивану, на котором сидит Захар, недовольно скрещиваю руки на груди.
Муж смотрит на меня красными от усталости глазами.
— Я не мог поступить иначе.
— Ладно, — нехотя соглашаюсь. — Но сегодня возвращайся.
— Нет.
— Не упрямься, как баран, пожалуйста! А вдруг тебе станет хуже?
— Волнуешься за меня, что ли?
— Еще чего! Аленка расстроится…
— М… так пусть не расстраивается. Острого состояния у меня уже нет, а ехать в больницу, чтобы на койке бока пролеживать, когда в моем доме творится черт-те что, я не собираюсь.
— Но лечение не закончено!
— От таблеток, которые я и здесь жрать могу, и от капельниц, после которых ни в голове, ни в жопе, я могу отказаться.
— Ты неисправим! — фырчу я. — Но хотя бы сейчас поспи! Уже утро. Тебе нужно набраться сил.
— В обед меня разбуди, если сам не встану. Мастера действительно приедут.
Почти из-под палки Суворов все-таки уходит спать в гостевую комнату.
Я надеваю тапки и прохожу по первому этажу, разглядывая последствия нападения прошлой ночью. Столько уборки предстоит… еще и мошки с комариками с улицы налетели. Фумигаторы купить нужно. Сначала стекла сметать буду, а потом еще два дня трупики насекомых… Или проще заказать клининг?
Глава 26
Анализируя свое душевное и физическое состояние и предстоящие хлопоты, решаю позвонить Кирияновой и все ей рассказать. Эльвира Леопольдовна входит в положение и дает отгул на пару дней.
— Мама! — громко зовет Аленка, семеня ножками по ступеням. — Доброго тебе утра!
— И тебе, солнышко.
Еще заспанная взлохмаченная доченька в белой пижаме в розовую ромашку выглядит милым домовёнком.
— А где папа?
— Он спать ушел. Не тревожь его, пожалуйста, пусть отдохнет.
Вместе с доченькой идем умываться.
— А кто был тот ночной монстр? — промокнув полотенце личиком, спрашивает Аленка.
— Это был не монстр, — стираю с губ остатки зубной пасты, — а человек. Какой-то сумасшедший. Знаешь, солнышко, не все люди адекватные. Встречаются и такие экземпляры, к сожалению.
— А если он опять придет? — округляет глазки.
— Не придет.
— А если придет?
— Тогда наш папа так ему двинет, что улетит на Луну.
— Папа может… — морщит носик и соглашается Алена. И вдруг вздыхает: — В садик собираться надо.
Подумав отпустить дочь в садик и оставить там без надзора людей, которым я полностью доверяю, на сердце снова становится тяжело. Нет, я не смогу после пережитого спокойно отправить свою крошечку.
— Как насчет прогулять сегодня садик? Поедешь к Римме, пока мы с папой наведем в доме порядок?
— Ого! — она удивленно приподнимает бровки. — Класс!
С Риммой Аленке всегда интересно. Мать умеет придумать занятия вроде дыхательной гимнастики, духовного поиска своего женского начала или домашнего салона красоты народными способами, которые кажутся Аленке чудаковатыми, но вызывают любопытство.
Позже мать и Алена уезжают на такси.
Захар еще спит.
Пока жду клининг, решаю отвлечься и сама выношу крупные осколки во двор и складываю в кучку. Трель звонка, доносящаяся из дома через распахнутую настежь дверь, заставляет меня насторожиться.
Кто-то подъехал к воротам. На экране наружного наблюдения показывается Кириянова. Жму на кнопку, чтобы открыть ворота, и спешу встретить начальницу.
— Захотела лично убедиться, что с вами все хорошо, — говорит Эльвира Леопольдовна и окидывает взглядом дом. — Да уж, неприятность…
Наши выбитые окна видно сразу.
— Не то слово, — вздыхаю я. — Кофе выпьете или чай?
— Я ненадолго. Просто стакан воды.
Располагаемся с Кирияновой в гостиной.
— Подозреваешь кого-нибудь? — Эльвира, откинувшись на спинку дивана, приподнимает бровь.
— Сначала думала, что это может быть Ирина, — говорю шепотом, — любовница мужа. Но ее умственные данные
