этот же момент он открыл глаза.
Тьма рассеялась. Он видел нечеткие очертания потолка, который уже был ему знаком с прошлой ночи.
Это была его опочивальня во Дворце Правосудия.
Как он тут оказался? Ведь, насколько помнил Хиро, они были в Великом Храме…
Эльф медленно поднялся, сжимая рукой пульсирующий лоб. Он чувствовал, как холодный пот бежал по нему ручьями. Ему никогда не снились сны. Вернее, они никогда не были такими яркими и запоминающимися.
– Вы очнулись, – прозвучал рядом тихий женский голос.
Зрение эльфа все еще не восстановилось, но он по голосу понял, что это была Рин.
Кажется, она сидела в кресле около окна.
– Госпожа Амира, это вы? – решил уточнить он.
– Как можете слышать, это я. – Девушка со вздохом встала со своего места и подошла к кровати. – Кажется, вам пришлось тяжело с момента нашей прошлой встречи.
– Что ж, бывало и похуже, – слабо усмехнулся эльф, взъерошивая волосы. – Похоже, я успел причинить вам трудности.
– Нисколько. И все же ваша сестра очень за вас переживала. – Девушка мягко коснулась его лба, а затем руки. – Кажется, ваше сознание в норме. Не чувствуете тошноты?
– Вроде бы нет… – покачал головой Хиро. – Хотя… чувствуется какая-то непривычная слабость в руках и ногах.
– Видимо, пора убрать разрежение. Уровень франдиорка в вашем теле начал уменьшаться, – сделала вывод девушка, и в воздухе заблестело несколько черных искорок.
Почти тут же франдиорк хлынул в их тела, отчего на секунду у обоих закружились головы.
– Госпожа Амира, вы повелеваете молниями? – удивленно спросил эльф. Его зрение все еще не восстановилось, поэтому он не мог разглядеть искры в воздухе.
– Что-то вроде того. Что ж, ваше сознание вернулось в норму, но вот психическое состояние… Если вас что-то беспокоит, можете рассказать мне.
Она села на край его кровати.
– Я… не посмею загружать вас своими проблемами, – неуверенно ответил Хиро.
– Раз в неделю ко мне приходят толпы людей, чтобы я выслушала их проблемы и дала совет. Будем считать, что сегодня такой день настал для вас, – вздохнула жрица. – Но все же, если вы не хотите, я не стану вас принуждать.
Эльф посмотрел на нее. Наконец он снова смог четко увидеть ее лицо, которое оставалось невозмутимым. Кажется, она действительно хотела хоть как-то ему помочь, даже если ее лицо ничего не выражало.
– Я… мне приснился отец. Правда, потом на его месте появился Джек, а потом и сам я… Это так странно – смотреть на самого себя.
– О чем был сон? – мягко подтолкнула жрица, когда он замолчал, не зная, что говорить дальше.
– Отец… спросил меня, в чем смысл моей жизни. Если в нем, то разве с его кончиной не должен ли и я умереть? А затем появился Джек… он спросил, что если я уйду сейчас, то уйду ли без сожалений?.. А потом «я» сказал, что мне еще есть ради чего жить. А потом настала темнота.
– «Вы» сами себе больше ничего не сказали? Только что знаете, что должны жить? – спросила Амира.
– Я… – Хиро замешкался. – Мне кажется, я слышал что-то, пока падал во тьму… что-то про лед… и что он растопит сердца всех…
– Тогда это был он, – вздохнула Рин, поднимаясь с кровати. – Тот, кого вы назвали собой, был рыцарь Дэмиан.
– Что? Как это может быть? – удивленно спросил юноша.
– По одной из теорий спиритологии, предыдущие жизни остаются в наших душах в виде осколков личности. В минуту душевной слабости они могут случайно вырваться на свободу ненадолго и повлиять на нас. Думаю, осколок Дэмиана почувствовал, как вы удручены, и решил воспользоваться вашим ослаблением, чтобы помочь вам.
– Значит, это было пробуждение души? – спросил Хиро.
– Нет. Всего лишь небольшая вспышка осколка. Настоящее пробуждение происходит при других обстоятельствах, – покачала головой Амира. – Думаю, Дэмиан хотел донести до вас, что со смертью вашего отца вы не потеряли смысла своей жизни. Так что не впадайте в уныние.
– Вы это так уверенно говорите, госпожа Амира, – слабо и горько усмехнулся юноша.
– Потому что на своем опыте знаю, насколько тяжело терять кого-то, кому хотел посвятить жизнь, – вздохнула девушка.
Эльф замер от удивления, уставившись на нее.
– Вы… тоже?
Амира повернулась к окну, сложив руки за спиной.
– Я не должна была становиться Амирой, наверняка отец говорил вам. Но я была близка с Амирой восемнадцатого поколения. Я поклялась защищать ее и служить ей.
Рин была Амирой двадцатого поколения, а значит, она имела в виду жрицу, которая не была ее предшественницей.
– Что с ней случилось? – напряженно спросил Хиро. Девушка ответила не сразу.
– Она была убита во время Великой Трагедии, когда вампиры осадили Великий Храм. Амира принесла себя в жертву, чтобы защитить служителей и послушников. Я… не смогла ее спасти.
В последней ее фразе эльф услышал боль. Значит, Рин боролась с вампирами так рьяно, потому что цеплялась за это воспоминание из детства.
– Она умерла у меня на глазах, мне не удалось ей помочь, – вздохнула девушка, снова поворачиваясь к нему. – Мне пришлось залечивать эти шрамы шесть лет, прежде чем я поняла, что ее защита была просто моим долгом. Сейчас же я начала четко понимать свою главную цель, за которую положу голову.
– И что же это за цель?
– Защищать свой народ, конечно же, – сказала Рин. – Это естественное желание для главы государства и Амиры, но я не собираюсь тешить себя мыслями о мире без войны. Мир не может быть достигнут без кровопролития. А значит, я стану символом борьбы людей за жизнь. Я принесу себя в жертву во имя будущего своего народа, чтобы заставить вампиров узнать, что люди могут быть сильными.
В каждом ее слове чувствовались мощь и непоколебимая уверенность. Она говорила не как Верховная жрица, но как правитель, искренне заботящийся о своем народе.
– В общем-то, моя цель – это то, что помогает мне жить. Вам не нужно торопиться, Хиро. – Ее взгляд потеплел, но опущенные губы даже не дрогнули. – Однажды вы обязательно поймете, ради чего вам стоит жить. А пока вы сомневаетесь и колеблетесь, у вас будет много возможностей увидеть мир под разными углами и познакомиться с абсолютно разными существами, у которых есть свои мечты, цели и смыслы. Все же ваше путешествие только началось.
По какой-то причине все внутри Хиро опустело, словно он стал сосудом с дырявым дном – бесполезным и хрупким. Но в следующую секунду появилось ощущение, что солнечный свет заполнил его, словно в нем и не было дыры, словно он снова был целым. Холодное завывание ветра в его душе стихло, уступая
