с тем, что я до сих пор боялась столкнуться с прежней жизнью. А, возможно, с тем, что понемногу утрачивала свой талант.
– Лилии в гостевой комнате ― они прекрасны, ― прошептала Тейлор, словно прочитала мои мысли, ― давно хотела тебе сказать. Ты действительно очень талантливая, Никки, тебе ни в коем случае нельзя это бросать.
– С чего ты взяла, что я собираюсь бросить?
– За три недели ты ни разу не заговорила о своём агенте. К тому же.. я умею пользоваться интернетом.
– Интернет. Точно. ― усмехнулась я. ― Чуть не забыла, что факты обо мне можно с лёгкостью найти в Википедии.
– Я не специально искала. Просто статья на глаза попалась. Прости.
– Ничего. Мне ещё повезло, что за мной папарацци толпами не бегают. ― я улыбнулась и опустила кисти в воду. ― Видимо, того, что они собрали обо мне в Хьюстоне, хватило, чтобы на время оставить меня в покое.
– Почему ты уехала на самом деле? Бросила свою жизнь и… всё?
Я помедлила, понимая, что Тейлор задела за живое. Я бросила ВСЁ. Абсолютно ВСЁ.
Вытащила первую кисточку из воды и промокнула ворс о тряпку.
– Просто поняла, что мне нужна пауза.
– Ты больше не хочешь рисовать?
– Я… не знаю. – нет, не так… – Думаю… я не хочу рисовать так, как раньше. Но просто рисовать хочу.
– Не понимаю.
– Боб всегда ограничивал меня. Брал только те заказы, которые считал наиболее выгодными и отказывался от тех, которые считал пустыми. Я рисовала картины для самых богатых домов Парижа, Лондона, Милана. Это были дорогие работы, и они приносили много денег. Но мне хотелось… просто рисовать, понимаешь? Для девочки, у которой нет этих миллионов, но которая хочет, смотря на картину, вспоминать как пахнет дождь. Для женщины, которой плевать на лоск, потому что заказывая изображение улочки в Париже она хочет вспоминать об умершем муже. Я… всегда хотела просто рисовать. Что―то важное и значимое. Что―то… особенное. Но Боб считал, что я не имею права выбирать.
– Я… никогда не думала об этом в таком ключе. Никс, ты ни в коем случае не должна сдаваться. Если придётся начать всё сначала ― начинай. Но не бросай то, что делает тебя счастливой.
Выдохнула, понимая, что мне не хватает воздуха. Снова. Затем встала и отвернулась, чтобы Тейлор этого не заметила.
– Я не уверена, что у меня получится.
– Получится. Иначе бы ты не стала той, кем являешься сейчас.
– Я такая благодаря Бобу.
– Не он рисовал те картины. А ты. Людям всегда нравилась ты.
Я собиралась сказать, что всё субъективно, и она не знает этого наверняка. Что без Боба у меня скорее всего ничего не выйдет. Ведь у него есть связи, а у меня нет ничего. Что мир знает меня как «слепую художницу из Техаса», рисующую для богачей и филантропов, а не как Никки Монро, девушку, родившуюся в Джерси, пишущую картины просто для себя ― так, как хочет и так, как чувствует.
Боб слепил меня такой, какой я теперь была.
И я боялась, что, начав всё заново, не смогу пройти этот путь одна.
Внизу хлопнула дверь, и мы обе на мгновение замерли.
– Наверное, Мак вернулся.
Тейлор рванула вниз, а я вспомнила, что так и не узнала у неё, чем закончился матч.
Выдохнула и, отложив в сторону кисти, вышла из комнаты.
– Я в порядке.
– У тебя все костяшки в крови! ― ахнула она. ― Вы что, подрались?! ― ответа не последовало, но, по всей видимости, он не был нужен. ― Боже, Мак! Зачем?!
– Это наши с Вудби разборки. Не лезь.
Это было сказано резко, но в то же время мягко, с заботой. И без агрессии.
– Я не могу не лезть, ты мой брат.
– А ты моя сестра. И я пытаюсь уберечь тебя.
– Аарон ничего мне не сделал. И не сделает. ― заверила она. ― Я хорошо его знаю.
– Не сделает потому что знает, в противном случае я его убью.
Я решила, что больше не стану подслушивать. В конце концов, это было плохо. А у меня всё―таки имелась совесть. Кивнув себе самой, я вернулась в комнату и продолжила прибираться. Пытаясь отвлечься, сделала музыку громче и, закрыв глаза, начала тихо подпевать:
И если ночь заполыхает, я закрою глаза…
Ведь если небо обрушится, оно разрушит этот одинокий город…
Я вижу пламя внутри горы,
Я вижу пламя, сжигающее деревья.
Я вижу пламя, опустошающее души,
Я вижу пламя, кровь на ветру,
Я вижу пламя,
Ты знаешь, я видел, как город сгорает
Я вижу пламя, чувствую жар на коже…
Повернулась и вздрогнула, заметив стоящего в дверях Мака.
– Извини, напугал?
– Э―эм… немного, ― я оглядела его ссадины на лице и заметила сбитые костяшки, на которые указывала Тейлор. Сделала музыку тише и прочистила горло. ― Как игра?
– Забили решающий на последней минуте.
Я кивнула, машинально вытирая руки о комбинезон.
– Поздравляю. Ты… что―то хотел?
На этот раз кивнул Мак.
– Извиниться за прошлую ночь. Я… повел себя, как мудак. И с тобой, и с Вудби.
– Ты признал это, поэтому подрался с ним? ― Мак замер, и я тут же, усмехнувшись, качнула головой. ― Прости. Я помню, что это не моё дело. Просто краем уха услышала ваш с Тейлор разговор и решила, что…
– Я лупил по груше без перчаток. Аарон цел и невредим.
Я открыла рот и сморгнула, не ожидая услышать подобное. А ещё ― чувствуя себя полной, просто клинической дурой.
– Ясно.
Интересно, он представлял Аарона на месте той самой груши?
– Ты уже читала контракт?
Читала… да я его до дыр изучила. Хотя с моим―то опытом… оставалось надеяться, что я была не настолько глупа и наивна и заметила бы скрытый в нём подвох.
– Да, ― выдохнула, а затем, чуть помедлив, достала из ящика папку и протянула её Маку. ― Дважды.
– И? ― он приподнял брови, свободной рукой неуверенно забирая из моих рук документ. ― Подписала?
– Мне нужна эта работа. И я хочу, чтобы всё было официально.
Мак кивнул.
– Ты не пожалеешь. Контракт чист.
– Я тебе верю, ― вырвалось прежде, чем я подумала о последствиях.
Мак усмехнулся, а затем посмотрел на очертания цветущего дерева на стене и, когда я проследила за его взглядом, улыбнулся:
– Это потрясающе.
– Спасибо.
– Ты очень талантливая, Монро. Не забывай об этом, ладно?
Ощутив, как отстукнуло сердце, я повернулась, моментально ныряя в огромный бурлящий водоворот его глаз.
Секунда. Всего одна.
Но её хватило, чтобы понять ― я не просто подписала контракт.
Я отдала Дьяволу―Маккейну свою душу.
