Льву приходится предпринять серьезный мозговой штурм, чтобы понять, что именно Сай имеет в виду. Естественно, он слышал о мужских парах — так называемых янь-семьях, как их принято называть, но в его прошлой жизни, закрытой и тщательно оберегаемой от излишней информации, такие явления казались чем-то совершенно фантастическим.
СайФай, впрочем, даже не понимает, что именно Льва так удивило. Оседлав любимого конька, он не в силах с него слезть:
— У меня был коэффициент интеллекта сто пятьдесят пять. Ты знал об этом, Фрай? Конечно, нет, откуда тебе знать? После аварии он снизился на несколько пунктов, — добавляет Сай после паузы. — Я ехал на велосипеде, и меня сбил какой-то кретин на «мерседесе».
Мальчик демонстрирует Льву шрам на голове.
— Страшное дело. Он меня по дороге размазал, понимаешь? Чуть не погиб. Правая височная доля всмятку просто.
При воспоминании о несчастном случае СайФай ежится, потом пожимает плечами.
— Но теперь же травма головы не такая проблема, как раньше. Имплантируют нужную часть мозга, и ты как новенький. Мои папаши заплатили хирургу, чтобы он пересадил мне височную долю целиком. Ее взяли в банке органов — не обижайся только. Вместо того чтобы собирать мои собственные мозги по крупицам и вставлять недостающие фрагменты, как это обычно делается.
Лев знает, о чем рассказывает СайФай. Его собственная сестра Кара страдала от эпилептических припадков. В итоге нужную часть мозга удалили и собрали новую из нескольких сотен фрагментов. Припадки прекратились, и сестра ничуть не изменилась. Льву даже в голову не приходило раньше задаться вопросом, откуда взялись эти фрагменты.
— Понимаешь, собрать нужную часть мозга можно. Потом все срастается, и голова работает нормально. Но вот именно что нормально, а не хорошо, — объясняет СайФай. — Это все равно что шпаклевать стену, чтобы не было видно дырку. Как бы ты ни работал шкуркой, все равно будет видно, что на этом месте была дыра. Поэтому мои папаши заплатили за установку новой височной доли целиком. Но парень, ставший донором, не был таким умным, как я. Он не был и тупицей, но на сто пятьдесят пять пунктов не тянул. После трансплантации было проведено сканирование мозга, и выяснилось, что мой коэффициент снизился до ста тридцати. Такой уровень наблюдается лишь у пяти процентов населения, и человек, показавший такие результаты, считается гением. Просто не с большой буквы «Г». А у тебя какой уровень? — спрашивает он Льва. — Ты больше похож на светодиод или на уличный фонарь?
— Не знаю, — вздыхает Лев. — Родители не верят в сканирование. Меня никогда не сканировали из религиозных соображений. Пред лицом Бога все едины, вроде того.
— А, понятно, — говорит СайФай, внимательно вглядываясь в лицо Льва. — Вот, значит, из какой ты семьи. Так если твои родители богатые и влиятельные люди, зачем отдавать тебя на разборку, брат?
Лев не испытывает особого желания делиться личными переживаниями с посторонними, но СайФай — его единственный друг на данный момент, и мальчик решает рассказать правду:
— Меня должны были принести в жертву.
СайФай смотрит на него широко открытыми глазами, словно Лев только что заявил, что он и есть Господь Бог собственной персоной.
— Ничего себе! Значит, ты вроде как святой?
— Нет. По крайней мере, теперь точно нет.
СайФай кивает, поджимает губы и начинает усиленно о чем-то размышлять, да так увлеченно, что в течение некоторого времени даже ничего не говорит.
Ребята продолжают идти. Лев замечает, что шпалы, по которым они шли раньше, были деревянными, теперь же рельсы опираются на массивные железобетонные балки, а гравий, не позволяющий насыпи расползаться, уложен аккуратнее.
— Мы пересекли границу штата, — комментирует Сай, догадавшись, о чем думает Лев.
Мальчику очень хочется спросить, границу какого штата они пересекли, но он держит язык за зубами, боясь показаться невеждой.
* * *
Там, где пути раздваиваются или сходятся, стоит небольшое двухэтажное здание, похожее на миниатюрный заброшенный маяк. Таких башенок на пути ребятам попадалось немало. В них находятся пункты управления стрелками. На этом отрезке железной дороги их более чем достаточно, и, когда подходит время останавливаться на ночь, мальчики забираются в одну из башенок.
— Ты не боишься, что нас здесь найдет кто-нибудь из железнодорожников? — спрашивает Лев, когда они подходят к одному из потрепанных непогодой домишек.
— Не-а. Ими больше никто не пользуется, — говорит СайФай. — Теперь все стрелки автоматизированы — и давно уже. Просто сносить эти домики слишком дорого. Полагаю, они решили, что непогода и стихийные бедствия рано или поздно сделают это за них.
Вход заперт, но, чтобы быть уверенным в надежности, за дверью необходимо следить, а эту уже съели термиты. Достаточно одного удара ногой, и гнилые, изъеденные насекомыми доски не выдерживают, дверь срывается с петель и падает внутрь, поднимая тучи пыли. За ней обнаруживаются клочья паутины с дохлыми пауками.
На верхнем этаже ребята находят комнату размером примерно два с половиной на два с половиной метра с окнами, выходящими на все четыре стороны. В комнате холодно. У СайФая есть дорогое зимнее пальто, защищающее от ночного холода, а у Льва только дутая куртка на синтепоне. Он стащил ее в торговом центре, найдя висящей на стуле, который кто-то хотел занять.
СайФай высокомерно посмотрел на него, когда они выходили из магазина.
— Воруют только бездари, — сказал он. — Если ты мастер, красть не приходится, потому что ты можешь убедить других людей отдать тебе то, что нужно, по доброй воле — так, как я это сделал в китайском ресторанчике. Для этого нужно быть умным и обходительным. Ты научишься.
Украденная Львом куртка белого цвета, и он ее ненавидит. Всю жизнь ему приходилось ходить в белом — отсутствие цвета считается признаком чистоты, выделяющей человека, чье предназначение быть принесенным в жертву, — но теперь, в изменившихся обстоятельствах, ходить в белом Льву просто неприятно.
Ребята хорошо поужинали — благодаря Льву, в котором наконец проснулся инстинкт выживания. На ужин ребята ели мелких животных, сбитых проходящим поездом.
— Я к падали даже не притронусь! — заявил сначала СайФай, когда Лев поделился с ним своей идеей. — Они тут, может, уже несколько недель лежат, кто их знает.
— Нет, — объяснил Лев. — Мы сделаем вот что: будем двигаться вперед, попутно помечая тела обнаруженных зверьков палочками. Когда мимо пройдет поезд, вернемся. Найденные тела, не отмеченные палочками, будут свежими.
Естественно, поначалу даже Льву его собственная затея казалась отвратительной, но, если вдуматься, изобретенный им метод мало чем отличается от традиционной охоты — разве что в роли ружья и пуль в данном случае выступал тепловоз.
Ребята разожгли возле башенки небольшой костер и поужинали жареным кроликом и броненосцем. На вкус экзотический зверек оказался не таким противным, как думал Лев, — в конце концов, мясо есть мясо, и филе броненосца, приготовленное на огне, мало чем отличается от традиционного стейка.
