Книга Преступление - Ирвин Уэлш

Диринг говорит теперь на полтона выше, однако сохраняет полное самообладание.

— По-моему, ты вчера просто не въехал. Мне жаль, что между нами возникло некоторое недопонимание. Однако тебе следует узнать, что Робин — не женщина, а тридцать три несчастья... — Леннокс невольно подпадает под действие Дирингова благоразумия и хладнокровия. — Робин у нас проблемы просто притягивает. Я, пожалуй, слишком о ней пекусь, только и всего. Но теперь, похоже, и ты стал принимать ее интересы близко к сердцу.

Леннокс вспоминает о Джонни.

— О ком конкретно ты печешься, вот как вопрос стоит. Дай трубку Робин.

— Рэй, у Робин истерика. Ты же видел, в каком состоянии она вчера была.

— С ней дочь будет говорить, — напирает Леннокс. Тианна откидывает волосы со лба. — Давай сюда Робин.

— Я скоро сам буду. А ты бы, старичок, пока поостыл...

— Последний раз повторяю: дай трубку Робин или я иду в полицию.

— Отлично! — ухмыляется Ланс. Мысленным взором Леннокс видит, как он отходит от телефона, повышает голос — последнее действие рассчитано на Ленноксовы уши. — Слышала, ты, сука безмозглая? Рэй решил сделать то же самое, что и я, — он идет в полицию. Вместе с твоей дочкой!

— НЕ-Е-ЕТ! — Робин реагирует моментально, вопль разбивается о Ленноксову барабанную перепонку, как о щит; пусть, лишь бы Тианна не слышала. Крик замирает, рука, сжимающая трубку, совсем занемела. Леннокс не в силах расцепить покореженные пальцы. Со скрипом разгибает локоть, кладет мертвую трубку на рычаг. Раздается щелчок.

Тианнины глаза сверкают.

— Что случилось? Где мама?

Что ей ответить?

— Мама больна. В общем, ей нездоровится.

Из Тианны словно воздух выпустили. Она съеживается в кресле, смотрит в одну точку.

— Это из-за наркотиков? — В голосе никакого удивления, дескать, я так и знала. — Ей нельзя было нюхать кокаин.

— Что тебе об этом известно?

Тианна меряет Леннокса оценивающим взглядом.

— Ничего. А тебе?

— И мне ничего, — выдавливает Леннокс.

— Судя по тому, как ты сопишь и гундосишь, ты наверняка спец, — произносит Тианна. В ее голосе презрение искушенного существа. Леннокса коробит.

Он пробует отшутиться.

— У меня насморк. Я же из Шотландии. Там климат не то что во Флориде.

Тианна снова откидывает волосы со лба, взгляд у нее ястребиный.

— Ага, конечно. :

Леннокс чувствует себя последним мерзавцем.

— Скажи, а твоя мама... гм... раньше уже болела? Ну, в смысле...— Он не может заставить себя произнести «из-за наркотиков».

— Она недавно с лечения.

— А кто за тобой присматривал, пока она лечилась?

— Стэрри, кто ж еще.

— Разве у тебя нет бабушки с дедушкой? Мамины родители живы?

Тианна отрицательно качает головой и опускает глаза. Вспомнив Ронни Хэмила, Леннокс закрывает тему: некоторые дети терпеть не могут бывать у бабушек и дедушек.

— А Стэрри, Джонни и Ланс тебе не нравятся, так?

В Тианниных глазах ярость.

— Они говорят, что они мамины друзья. Только на самом деле никакие они не друзья.

Эта фраза убеждает Леннокса: надо как можно скорее уходить. Встречаться с Лансом Дирингом или Джонни ни малейшего желания.

— Ну, что делать будем? Ты голодная? — спрашивает Леннокс. Робин дала адрес. Если это недалеко, он выполнит ее просьбу, доставит девочку куда сказано. А потом вернется в отель. Помирится с Труди. Ляжет спать. Или на пляже поваляется, почему бы нет?

Труди. Боже милосердный, я так и не позвонил,

— Я не хочу здесь оставаться. — Их с Тианной чувства явно совпадают. — Я хочу к Чету.

— Кто такой Чет?

— Дядя Чет. Он клевый, — объясняет девочка. Ее улыбка наводит на мысли о способности детей за восхищением скрывать недоброжелательство.

Леннокс смотрит в записную книжку. Едва узнает собственный почерк. ЧЕТ ЛЬЮИС, «ОКЕАНСКИЙ РАССВЕТ», ПРИСТАНЬ «МАНГРОВЫЙ ПЛЯЖ», БОЛОНЬЯ.

Робин не дала телефон, но по крайней мере Тианна знает человека, который по желанию матери должен за ней присмотреть, и сама не против к нему поехать.

— У тебя есть телефон дяди Чета?

— Он должен быть в прихожей, на доске для записей.

Леннокс идет в прихожую. Смотрит на доску, холодеет: доска девственно чиста. Вчера вечером на ней живого места не было от имен и телефонов.

— Кто все стер?

Тианна шла следом, теперь переводит недоуменный взгляд с Леннокса на доску и обратно.

— Не знаю.

Леннокс вспоминает, как Олли Нотмен мыл доску на работе, широкими, размашистыми движениями возил губкой. Стер все. Конец расследованию. Имя БРИТНИ, написанное огромными заглавными буквами, исчезло навсегда.

При виде чистой доски в чужой прихожей Леннокс вот так же вздрогнул. Здесь, в Майами, по его спине побежали знакомые мурашки.

Как и положено полицейскому, он регулярно обследует места преступления на предмет писем, записок, чеков, счетов и прочего. Здесь ни единой улики. Ленноксу ясно: безалаберная женщина вроде Робин вытереть доску не додумалась бы. А вытерли на совесть, хоть и в спешке, пока они с Тианной сидели запершись. Диринг. Он последним уходил. На доску ему несколько секунд понадобилось, и еще несколько минут, чтобы вещи Робин собрать — он явно знал, где что лежит.

Тианна стала чуть поодаль. Ждет. Руки на груди сцепила.

— Так мы к Чету поедем?

— А сколько до него ехать?

— Не знаю.

— Пешком не получится?

Погасший взгляд показывает, что вряд ли.

— Давай для начала где-нибудь позавтракаем. Тогда и подумаем, что делать. Не знаю, как ты, а я голодный.

— Я тоже.

Леннокс смотрит на Тианнины голые руки. На желтую майку с непристойной надписью.

— Ты бы куртку надела. На улице, по-моему, не жарко.

И возвращается в гостиную за «Идеальной невестой».